— Американцы и англичане не признают меня…

— А и хрен с ними. Мы из-за тебя третью мировую начинать не будем. И американцы не будут. Поэтому о Петербурге пока не мечтай. А в советской зоне ни одна сволочь тебя не признать не посмеет. Твое избрание, кроме СССР, признают Югославия, Китай и Монгольская Народная Республика. Тебе мало?

— Но я не понимаю, как действовать дальше. Мы такого варианта не обсуждали.

— Инструкции получишь к вечеру. Скоро постараюсь сам к тебе приехать. А пока — чтобы в течение часа выступил по радио с заявлением о подготовке второго тура. Это приказ хозяина.

— Слушаюсь, — ответил Павел.

* * *

Жаркое июньское солнце заливало перрон новгородского вокзала. Однако, против обыкновения, он был пуст. Еще три часа назад рота автоматчиков очистила его, перекрыв все входы, а две другие роты оцепили привокзальную площадь и подъездные пути в три кольца. Павел, заложив руки за спину, ходил около выхода из зала ожидания. На нем снова были гражданский костюм, туфли и легкая шляпа.

«Вот бы Дмитрий Андреевич порадовался, — думал он. — Хотя нет, вряд ли. Не любил он политики. Изучал, советовал, но сам всегда уклонялся. А я… Вот ведь судьба-злодейка. Попасть в чужой мир, чтобы стать там главой небольшого социалистического государства и злейшим врагом своего бывшего лучшего друга. А стоило ли? Сколько крови, сколько мучений, чтобы возникла какая-то там восточная Северороссия. Да и вопрос, возникла бы она без меня? Наверняка да. Конечно, я сделал немало, но не больше, чем сделали бы другие на моем месте. Я еще много сделаю, но опять — то же, что сделал бы и любой коммунист. Но будет еще кое-что. То, чего не может сделать никто в этом мире. Ах, Алексей, жаль, не дожить нам до две тысячи второго года, из которого мы попали сюда. Жаль, не увидишь ты, как все это будет. Но и надеюсь, что ты еще подпрыгнешь, как на иголках, в пятьдесят третьем. Подпрыгнешь и поймешь, что песенка ваша спета. Ай, Лёша, как я хочу заглянуть в твои глаза в этот момент».

— Товарищ президент, — подскочил к нему офицер охраны, отдавая честь, — спецпоезд на подходе.

Павел посмотрел вдоль пути и действительно заметил постепенно нарастающие очертания летящего к вокзалу паровоза. Он повернулся лицом к пути и встал навытяжку. Через несколько минут поезд уже грохотал колесами мимо него. Заскрежетали тормоза, и ничем особенно не выделявшийся, кроме разве что цвета занавесок и плотных штор на большинстве окон, специальный вагон остановился напротив Павла. Дверь открылась, и на перрон выскочил офицер МГБ. Почетный караул отсалютовал, когда из вагона вышел и, переваливаясь, двинулся к зданию вокзала почетный гость.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович, — шагнул ему навстречу Павел.

— Здравствуйте, господин президент, — усмехнулся, отвечая на рукопожатие, Берия.

— Товарищ президент, — поправил его Павел.

— Можно и так, — скривился Берия. — Едем? Они миновали пустынный зал ожидания и вышли на оцепленную автоматчиками площадь, где их ожидал ЗИМ Павла. Разместившись на сиденье, Берия произнес:

— И все у тебя готово?

— Так точно, — ответил Павел. — Представители местных муниципалитетов нашей зоны оккупации и наши друзья с западных территорий уже в Новгороде. Завтра они проведут съезд народных избранников и объявят о создании Североросской Народной Республики в границах Северороссии сорокового года. Потом обратятся к правительствам США и Британии с требованием вывести оккупационные войска. Когда те откажут, я объявлю западные территории незаконно оккупированными и вынесу решение о временном переносе столицы в Новгород.

— Понятно, — кивнул Берия. — Послезавтра приедет Молотов. Подпишешь с ним мирный договор. Тогда же будет объявлено о признании твоего правительства Советским Союзом.

— Отлично, — произнес Павел.

Берия повернулся к окну, где проносилась абсолютно пустынная новгородская улица. Лишь изредка мелькала фигура офицера или автоматчика охранения.

— Стража у тебя хорошо поставлена, — причмокнул он. — Но я не без подарка приехал. Возьмешь в телохранители майора Гоги Кордия. Отличный стрелок, верный человек. Поможет тебе организовать охрану так, как это в Москве делается.

— Стараемся, Лаврентий Павлович, — улыбнулся Павел. — Спасибо за поддержку. Пока, к сожалению, приходится прибегать к помощи советских войск. Вся североросская народная армия — это одна дивизия. Девять с половиной тысяч человек, да из тех треть — граждане СССР. После демобилизации они вернутся домой.

— Политбюро приняло решение: те, кто воевал в твоей дивизии, переселятся в Северороссию и станут ее гражданами, — сообщил Берия. — С семьями переедут. Товарищ Сталин сказал, что те, кто двадцать девять лет прожил в условиях социалистического общества, очень помогут тебе. Разбавим твоих буржуйских прихвостней настоящими советскими людьми. А уж как обустроить, это ты сам думай, товарищ президент.

— А люди согласятся?

— Слушай, ты, по-моему, слишком долго дипломатом был и по буржуазным государствам ездил. Кто же их спросит? Хозяин приказал. Да мы тебе еще подкинем. Сейчас многих переселяют. Бывшая Восточная Пруссия, Кенигсберг, что в состав РСФСР вошла, больше рязанцами заселяется. Прибалтика — волжанами. А тебе сибирячков подкинем. Доволен?

— Доволен.

— Что у тебя еще?

— Я планирую начать формирование настоящей армии. Здесь мне, конечно, нужна помощь советского правительства. Оружие, выпускавшееся на заводах Северороссии, не соответствует советским стандартам. Я бы хотел, чтобы на вооружении нашей амии остались ППЩ, автоматические винтовки Токарева. Артиллерийские системы и танки, которых пока нет в нашей армии, я бы также хотел получить советские.

— Какие танки хочешь? — поинтересовался Берия.

— За основу хотел бы взять Т-34, но считаю необходимым создать батальон танков ИС.

— У тебя губа не дура, — покачал головой Берия. — Подай заявку, рассмотрим. Какую численность армии хочешь?

— Мы посчитали, что она должна составлять двести тысяч.

— Это с внутренними войсками и частями МГБ? — поднял брови Берия.

— Нет, внутренние войска — еще тридцать тысяч, и двадцать — войска МГБ.

— Вай, зачем так много? — всплеснул руками Берия.

— Мы с начальником генерального штаба посчитали, что именно такая численность нужна для обороны нашей территории от возможной агрессии.

— Мы же договорились с тобой, — укоризненно произнес Берия, — что на твоей территории останется наш воинский контингент: сто двадцать тысяч человек, в том числе танковая дивизия. Что, мало? Да и кто на тебя нападать будет?

— Мы считаем наиболее вероятным противником армию западной Северороссии и американо-британские оккупационные войска.

— Делать им больше нечего, как на тебя нападать, — поморщился Берия. — Тем более все понимают, что в первый же день войны мы по Петербургу нанесем авиаудар и подбросим своих войск на помощь. Война между вами — это начало третьей мировой. Все это знают, и никому это не нужно. Сколько людей живет на твоей территории?