class="p1">– Пещера! Это пещера! Мы спасены!

Они не могли его услышать, но видели, чего он хочет. Дикар протолкнул в темное отверстие Бессальтон, потом двоих остальных, затем пошел сам.

Здесь было очень темно, ветер громко ревел сзади, но буря больше их не била.

* * *

Дикар лежал, тяжело дыша. Неожиданно он поднял голову, ноздри его расширились. Воздух, который он вдыхал, затхлый, мертвый, и поэтому он знал, что пещера, которую закрывали корни, старая.

Странно, но был также запах соленой воды, и сквозь рев бури пробивались глухие удары, которые звучали в его ушах до того, как он оказался в лесу. Это означало, что где-то в пещере есть еще один выход в Залив.

Все это промелькнуло в голове Дикара, когда он смотрел в темноту, но не это заставило его резко повернуть голову, посмотреть за неясные фигуры спутников. Другой запах вплетался в запахи камня, и земли, и древней древесины, и этот звук испугал его.

Что это? Здесь было не так темно. Зрение привыкало, и при слабом свете, проникавшем сзади, он увидел, что сразу перед ним пещера, узкая, слишком низкая, чтобы человек мог распрямиться. Но дальше она расширялась. И в этой большей части он увидел…

На него с грохотом обрушилась тьма. Закричала Бессальтон.

– Все в порядке, – сказал Джимкорбин. – Всего лишь пальма перекатилась, и ее корни закрыли вход.

Кожа Дикара превратилась в ледяной покров тела. Выход наружу закрыт! Обнаженные, беззащитные, они заперты здесь вместе с ужасной тварью, которую он различил в глубине пещеры за мгновение до того, как стало темно.

Глава XVII. Дом богов

То, что увидел Дикар в темноте, было фигурой человека, но ужасно разбухшей, раздутой, отвратительной, вдвое выше самого высокого человека, какого видел Дикар, вчетверо шире и серое, серым цветом чего-то давно мертвого.

Голова в половину длины тела, совершенно без шеи, и толстая, как и тело с большим животом, и с жестоким клювом огромного орла. По обе стороны от клюва большие круглые черные ямы, из которых как будто на него смотрят ужасные глаза.

Что-то коснулось Дикара, и он повернулся. Но это была рука Мэрили.

– В чем дело? – спросила она. На фоне приглушенного рева бури ее голос прозвучал необычно резко. – Что тебя испугало?

– Ничего, – ответил он, немного продвигаясь вперед, чтобы быть между нею и этой Тварью. – Я не испуган. Но тише. Ради любви бога тише!

Пригнувшись, с пересохшим ртом, он напрягал слух, чтобы уловить малейшие звуки. Заостренные уши Твари, нелепо маленькие на углах квадратной головы, были насторожены, когда он их увидел, как будто старались отделить производимые ими звуки от воя бури и далекого гула волн, ударяющихся о берег. Слышала ли она их? Может, как раз сейчас подбирается к ним, вкрадчиво, беззвучно?

Но этого не может быть. Она слишком велика, чтобы пройти в эту часть пещеры. Ей до них не добраться. Пока они остаются здесь, они в безопасности.

Дикар заставил себя снова спокойно дышать, даже слегка рассмеялся.

– Я думал: невозможно сказать, кого сюда могла загнать буря, – сказал он. – Нам нужно быть осторожными, друзья, держаться вместе, никуда не ходить, пока мы не увидим все вокруг. Тут могут быть змеи и ямы в полу пещеры…

– Ты испуган, – прервала его Мэрили. – По тому, как ты болтаешь, Дикар, я знаю, что ты чего-то испугался. Ты что-то увидел. Что ты увидел?

– Наверно, какую-то тень. Игру света в тени.

– Нет, Дикар. Свет и тень не пахнут, как свежепролитая кровь.

Вот что это было! Запах, который испугал его еще до того, как он увидел Тварь… Но что это? Что за глубокий хриплый звук?

– Кто-то стонет, – воскликнула Бессальтон. – Я слышала оттуда стон.

Джимкорбин издал странный звук горлом.

– Здесь кто-то тяжело ранен. Слышите? – Из темной глубины снова послышался хриплый стон. – Должно быть, пострадал во время первой части бури, заполз сюда. Мы должны помочь ему, Дикар. Идем.

* * *

Послышался шум падения мелких камней, когда он встал.

– Нет! – Дикар в ужасе протянул руку, ухватился за покрытый щетиной подбородок. – Нет, Джимкорбин! Не шевелись. Мэрили, Бессальтон. Никто не должен уходить отсюда!

– Какого дьявола?

– В чем дело, Дикар? – просила Мэрили тихо и спокойно. – Расскажи нам, что тебя испугало. Мы имеем право знать. Мы не дети. Что ты там видел?

– Не знаю.

– Это безумие. Ты должен знать, что увидел.

– Должен, но просто не могу в это поверит – Дикар рассказал. – Я думаю, самое страшное – это цвет, – закончил он. – Серый. Как у мертвого дерева или обветренного камня.

Джимкорбин громко засмеялся.

– Я не шучу! – гневно воскликнул Дикар. – Я видел там эту серую Тварь!

– Конечно, – ответил Джимкорбин. – Конечно, видел, старина. – Он наконец перестал смеяться. – Но тут нечего бояться. Оно серое, потому что это камень. Это статуя, вырезанная из камня, и люди, которые ее вырезали, мертвы уже не менее шестисот лет, если я верно помню свои уроки по археологии. Ты видел статую бога майя.

– Майя? А что…

– Майя – это народ исчезнувшей цивилизации. Черт меня побери! Я только сейчас сообразил: эта статуя показывает, что мы добрались именно туда, куда нам нужно, – на Юкатан.

Этот полуостров был последним убежищем майя, и джунгли полны их памятников, огромных пирамид, как в Чечен Ице, храмов, как в Ушмале, священных источников. Перед твоим каменным другом в прошлом, вероятно, приносили множество человеческих жертв, но такого не было уже сотни лет.

Он замолчал.

Теперь это была не только тень звука где-то в темноте. Тень слова.

– Помогите!

Пальцы Мэрили впились в руку Дикара.

– Помогите! – снова услышали они.

– По-английски! – выдохнула Мэрили. – О, Дикар! Там лежит раненый американец; он, должно быть, услышал нас; он зовет на помощь Мы должны помочь ему, Дикар. Должны найти его и помочь.

– Да. Конечно. Но не можем это сделать, ничего не видя. Кто-нибудь может сломать ногу. Может случиться что угодно. Если бы только был способ раздобыть свет!

– Там, где я, куски сухого дерева. – Это Бессальтон. – Похоже на куски корня, отломившиеся, когда упало дерево.

– А здесь вокруг отдельные камни. – Теперь, когда было чем заняться, Дикар почувствовал себя лучше. – Подожди, Бессальтон. Я иду к тебе.

* * *

Он нашел ее без труда, расчистил участок на каменном полу, где она сидела, взял у нее несколько кусков коры и ногтями соскреб пушок с их внутренней поверхности. Набрал небольшую горку пушка, потом ощупью нашел два камня и стал бить их друг о друга возле этой горки.