– Она мне ничего об этом не говорила, но не думаю, чтоона изменила своим привычкам.

– Веру убили в прихожей. Здесь два варианта: либо онадверь кому-то сама открыла, либо услышала шум, когда ее открывали отмычкой. Тывот, к при­меру, с моей дверью отлично справился.

– Я не обращал внимания на ее замки, но вряд ли эточто-то особенное. Тому, кто знает в этом толк, дело двух минут.

– Именно столько ты потратил на мою дверь?

– Тебе замок пора менять, хлипкий, на такой и минуты заглаза.

– Если она сама открыла дверь, это должен был бытькто-то из хороших знакомых. Никифоров, на­пример. Но у него на ту ночь алиби.Вряд ли Петр Сафронов станет его выгораживать, ведь к Вере он был оченьпривязан.

– Петечка? Да, она о нем рассказывала. А на­счет того,чтобы что-то слышала… Она много выпи­ла и, по идее, должна была крепко спать.Хотя могла и вовсе не ложиться, она баба железная, запросто просидит всю ночь,и коньяка в нее вольется неме­рено.

– На ней был халат, тебя она тоже в халате встре­чала?

– Передо мной она ходила нагишом, еще спра­шивала, неинтересуюсь ли я ее прелестями.

– Не интересовался?

– Повторяю в который раз: она не в моем вкусе.

– Слушай, а ты терпеливый парень. Я не о себе, хотя итут ты на высоте, я о Вере: ходит баба перед тобой голая, а ты ничего,разговоры разговариваешь. А мне рассказывали, что ты за меньшее готов в окновыбросить. Врут?

– Тебя бы выбросил с охотой… Ты пойми, как муж погиб, унее начисто башню снесло. Она хоть и храбрилась, но жизни была не рада. За чтож в окно? Можно потерпеть.

– А ведь прав Вешняков, – покачала я головой.

– Кто это?

– Мент. Он утверждал, что ты, в сущности, нор­мальныйпарень.

– Большое ему за это спасибо. Сплю и вижу, чтоб обо мнементы доброе слово сказали.

– А ты не ерничай. Одно дело помогать всякой сволочи,даже если это в твоих интересах, другое – нормальному парню.

– Рад, что ты разглядела во мне человека. Я в тебе поканичего не разглядел, но буду стараться.

– Мне нравятся старательные, дерзай. А пока вернемся кВере. Кроме Никифорова, у нее были еще приятели?

– Наверное. Откуда мне знать? Я и его-то ни­когда невидел. Если она сама открыла дверь, кому, в настоящий момент гадать бесполезно.

– После меня ей никто не звонил.

– А ты звонила при мне, – кивнул он. –Значит, либо раньше договорились, либо… Пистолет был с глушаком?

– С глушаком. И застрелили всех троих из одной пушки,которую потом у тебя нашли.

– Но если это кто-то из своих, из ее знакомых, какмогли подбросить мне пистолет?

– Об этом чуть позже. Допустим, Вера легла спать, но,несмотря на выпитое, услышала шум, вы­шла в холл и была убита. Вряд ли онасидела без све­та, а если свет горел, убийца с отмычками возиться не рискнет.

– Она собиралась поваляться в ванне, – вспом­нилТагаев. – По крайней мере, говорила об этом, когда провожала меня додвери.

– Что ж, это подходит. Допустим, свет горел только вванной. Убийца решил, что она наконец-то легла спать, но тут Вера вышла. Ладно,пусть это будет киллер, если никого из ее знакомых сейчас на примете все равнонет. Очень бы подошел Никифо­ров, но алиби… Ты на квартиру Анны сам ходил иликого-то посылал? – спросила я без перехода. Он на­хмурился, в его взглядемелькнуло недоумение.

– Я у нее никогда не был.

– Так, а дальше?

– Что дальше? – начал злиться он.

– Ты ответил лишь на первую часть моего во­проса.

– Зачем мне к ней кого-то посылать?

– Допустим, для того, чтобы проверить, не со­хранила лиона что-нибудь на память о нежной друж­бе с тобой?

– Разве что использованный презерватив. Объ­яснитолком.

– Пожалуйста. Кто-то побывал в квартире Анны уже послементов и основательно там все пере­рыл.

– Мне бы такое и в голову не пришло. Особен­но послементов. Какой смысл?

– На самом деле смысл есть. К примеру, лежит в квартирекакая-то вещица, ничем не примечатель­ная. И менты на нее внимания не обращают.Одна­ко эта вещица может вывести на какого-то челове­ка, если вдруг ментызаинтересуются вещицей.

– Логично, – подумав, согласился Тагаев. – Яникого к ней не посылал, потому что ничего не опасался. Я не убивал ее. Ни ее,ни Веру, ни Райз­мана, ни Лапшина. И мне не нужно было шарить в ее квартире. Яей ничего не дарил, но даже если она что-то сама позаимствовала…

– А если это “что-то” было важно для тебя?

– Не смеши. Я не храню дома то, что желал бы держать втайне. Если спросишь, где храню, пошлю к черту. В этом месте я с Анькой точноне был, мо­жешь поверить.

– Значит, кто-то другой постарался. А на дачу к Лапшинузачем ездил?

– Зачем мне ехать к нему на дачу, если я его даже незнаю?

– Тачку твою засекли на посту ГАИ. Чего ж ты на“Хаммере”? Нет бы скромно, на “БМВ”.

– Думаешь, я не знал, что менты на посту эту хреньпоставили? В тот же день узнал, менты же и сказали. По секрету. Этот секретдавно весь город знает. По-твоему, я поехал убивать человека на своей тачке? Даее и без той хрени наверняка бы за­помнили.

– Так зачем ты поехал?

– Позвонил один козел. В “Шанхай”. Спросил меня. Нималейшего желания говорить с кем попало у меня не было, но он просил передать,что хочет кое-что сообщить о Вере. Так и сказал. Ну, я взял трубку.

– И что?

– Денег хотел. На бедность жаловался. За штуку баксовобещал рассказать кое-что интересное.

– Встречу назначил за городом?

– На двадцатом километре. Там указатель.

– И ты купился?

– Я из него хотел душу вытряхнуть.

– Конечно. Требовать у тебя денег было весьма неразумнос его стороны.

– Вот именно. Он сказал, что будет на красной “Хонде”.

– Но не явился?

– Само собой. Мы прождали минут пятнадцать и вернулисьв город. Очень хотелось придушить эту гниду.

– В машине ты был не один?