себя не заплакать.

- Хорошее молоко, - сказал Честер, провожая ее взглядом. - ‘Он вырастет сильным мальчиком, кормясь ее грудью.’

Камилла промолчала. Глядя в окно на хлопковые поля, она вспомнила все те времена, когда мечтала улететь далеко-далеко, туда, где Честер не сможет дотронуться до нее. Теперь даже это не утешало ее. Исаак создал узы из плоти и крови между ней и Честером, пуповину, которая будет держать ее привязанной к Баннерфилду, даже когда она будет кричать, чтобы освободиться от него.

Был только один человек, который мог освободить ее от этого испытания. Но где же он был?

***

Типпу выгнул спину и взялся за весла. С его силой маленькая шлюпка прыгала по спокойной воде Балтиморской гавани, как бабочка-однодневка. Стоя на корме, Мунго наблюдал, как мимо проплывает порт - склады из красного кирпича, выстроившиеся вдоль причалов; лавки, сухие доки и верфи. Шхуны и шлюпы сновали по заливу, а приземистый колесный пароход, пыхтя, двигался на юг. Дальше, над горизонтом, возвышались шпили и общественные памятники города.

‘Если ты теперь так богат, почему бы тебе не заплатить кому-нибудь еще за греблю? - Сказал Типпу. Он поддразнивал его – он едва успел вспотеть.

Мунго рассмеялся. - Потому что у меня есть вещи получше, на которые я могу потратить свои деньги.’

После смерти Рутерфорда он пробыл в Ричмонде неделю - ровно столько, чтобы получить наследство. Он не пошел на похороны. Он знал, что это вызовет небольшой скандал в Ричмондском обществе, но ему было все равно. Он никогда не вернется.

Вернувшись в Балтимор, он застал Типпу пьяным в борделе, а три шлюхи ломали голову, как бы сдвинуть его, чтобы следующий клиент мог воспользоваться этой комнатой. Мунго помог перенести великана в более безопасное место. Когда он пришел в себя, Мунго рассказал ему о том, что случилось в Ричмонде, и о том, какое состояние он унаследовал.

Типпу, у которого никогда не было больше нескольких долларов, воспринял новость прагматично.

‘Ты можешь угостить меня выпивкой’ - вот и все, что он сказал.

Теперь Типпу снова налег на весла. - ‘Когда ты мне скажешь, зачем мы здесь?’

‘Я хочу тебе кое-что показать. Мунго посмотрел вперед. - Держи чуть правее, к этим сваям.’

- Иногда мне кажется, что тебе просто нравится смотреть, как я гребу, - пожаловался Типпу. - Мы едем до самого Нового Орлеана?’

Улыбка исчезла с лица Мунго так же быстро, как облако закрыло солнце.

- Пока нет.’

За последнюю неделю в его голове была только одна мысль. Рутерфорд помог Честеру захватить Уиндемир, опозорить Мунго, убить Оливера и Камиллу. Теперь Рутерфорд дал Мунго возможность отомстить.

Небольшой паровой катер пронесся мимо, недалеко от их правого борта. Черный дым вырвался из его трубы, и грохот двигателя заглушил все остальные звуки. - "Уродливое судно, - подумал Мунго, - бульдог среди клиперов и шхун, чьи белые паруса украшали гавань, как лебеди". - Носовая волна катера раскачивала маленькую гребную лодку.

‘Я недооценивал Честера на каждом шагу, - сказал Мунго. - ‘Я больше не повторю этой ошибки.’

‘В следующий раз бери побольше оружия, - сказал Типпу.

‘Я не могу победить его одной грубой силой.’

Через всю Атлантику и обратно на "Черном ястребе" у Мунго было достаточно времени, чтобы обдумать свою месть. Такой сильный человек, как Честер, будет хорошо защищен – Мунго будет нелегко подобраться к нему достаточно близко, чтобы всадить в него пулю. И даже если бы он мог, этого было бы недостаточно.

Он вернет Честеру свой долг сполна. Унизить его, обанкротить, показать миру, каким чудовищем он был. Это не вернет ни Камиллу, ни Оливера; возможно, он даже не вернет Уиндемир. Но это было бы справедливо.

А потом он убьет его.

- Его богатство - источник его власти. Я должен ждать, чтобы выступить против него, пока не стану достаточно богат, чтобы сравняться с ним.’

‘У тебя есть пятьдесят тысяч долларов, - напомнил ему Типпу.

Мунго слегка подтолкнул лодку вправо. - Для такого человека, как Честер, пятьдесят тысяч долларов - мелочь на карманные расходы. Мне нужно как минимум полмиллиона. Миллион был бы лучше. Поэтому я возвращаюсь в Африку.’

Типпу изогнул бровь. Он ничего не сказал, но выражение его лица красноречиво говорило - "Ты опять идешь в рабство?

Типпу никогда не спрашивал, что случилось на "Черном ястребе" – как рабам удалось снять кандалы и захватить корабль. Но великан не был дураком. Мунго не сомневался, что он понял, что произошло.

‘Я не собираюсь идти по стопам Стерлинга, - сказал Мунго. - Выгоды от работорговли не перевешивают риска.’

Он произнес это так, словно речь шла о простом деловом расчете, о балансе записей на противоположных сторонах гроссбуха. Что бы ни творилось у него в голове – зловоние невольничьих палуб, шипение металла, обугливающего клейменую плоть, душераздирающий вопль пленников, выражение ужаса на лице молодой девушки, которую привели, чтобы Ланахан ее унизил, – его желтые глаза ничего не выражали.

- Но есть еще один груз, который приносит почти такую же большую прибыль, без всяких хлопот.’

Лицо Типпу просветлело от любопытства.

‘Слоновая кость. Спрос в Англии растет - цены растут. Человек, который сможет доставить свой корабль в Африку и наполнить его трюм слоновой костью, заработает столько денег, что даже Честер Марион сядет и обратит на него внимание.’

- Тогда тебе нужен корабль.’

‘Действительно. Мунго ухмыльнулся. - Посмотри туда.’

Tиппу опустил весла и вытянул шею, оглядываясь вокруг. Они вышли из гавани и немного спустились вниз по реке, где склады и пристани уступали место верфям. На стапелях было полно кораблей на разных стадиях строительства, от голых ребристых скелетов до полностью сформированных корпусов, которым достаточно было лишь порыва ветра, чтобы соскользнуть в воду. А в канале за верфями стоял на якоре один корабль, так недавно достроенный, что краска на его деревянной обшивке еще не высохла.

Даже в состоянии покоя он, казалось, был в движении. Его мачты были так резко откинуты назад, что казалось, будто он плывет в шторм. Его корпус сужался к острому V на носу, который рассекал волны, как нож. Его реи простирались, как крылья, достаточно широко, чтобы