class="empty-line"/>

- Да, конечно, рабов, - нетерпеливо сказал Резерфорд. ‘А чего же еще?’

‘Ты не был так откровенен в делах "Черного Ястреба" до того, как я отплыл на нем.’

Рутерфорд закатил глаза. - ‘А что бы это изменило? Ты был беглецом и преступником. Я сделал тебе одолжение, посадив тебя на этот корабль.’

- Чтобы я мог совершить еще больше преступлений?’

- Ты сказал, что хочешь целое состояние. Что ж, именно эта торговля сделала Сент-Джонов богатыми. Я думал, что это у вас в крови, хотя ты, кажется, не унаследовал от своей семьи чутье к бизнесу.’

Мунго вытаращил глаза. Чего бы он ни ожидал от Рутерфорда, но только не этого. Все, что он сказал, было полной неожиданностью.

- Моей семьи?’

‘Твой дедушка, Бенджамин Сент-Джон.’

- Мой дед был владельцем плантации, а не работорговцем.’

‘Это он тебе так сказал? - Рутерфорд усмехнулся. - Бенджамин Сент-Джон был практичным человеком. Он знал, что если вам нужна рабочая сила, то гораздо дешевле получить ее из источника.’

‘Он уехал в Африку?’

- На пике своей карьеры Бенджамин Сент-Джон был самым успешным торговцем к северу от Чарльстона. Впоследствии, когда он стал достаточно богат, он использовал свое состояние, чтобы купить себе Уиндемир. Респектабельность, совесть. Но большинство рабов Уиндемира или, по крайней мере, их предки впервые увидели Америку из трюмов его кораблей. Тот старый негр, которого ты держал при себе, Мафусаил? Он был последним из них.’

Мунго вдруг увидел на поляне Мафусаила - умирающего, которого пуля Честера Мариона заставила умереть страшной смертью. Он вспомнил, как Камилла оплакивала своего деда, и снова вспомнил последние слова старика - "Берегись черного сердца и жажды, которая никогда не утоляется".

- Люди говорят себе много лжи о мире, чтобы сохранить свой образ жизни, - продолжал Рутерфорд. - Доброта твоего отца была его епитимьей, я полагаю. Это позволяло ему сохранять иллюзию дистанции от унижений, которые сделали его собственного отца таким богатым. Я не выношу таких детских игр. Я согласен с тем, что насильственное выдворение африканцев с их родины - не самая приятная вещь. Это жестоко. Есть погибшие. Если бы это не было так неприятно, то никакой пользы от этого не было бы.’

Мунго допил виски и встал, направляясь к камину. Он посмотрел на портрет своей матери в Уиндемире, стоящей на лужайке перед домом.

‘Как много она знала обо всем этом?- спросил он.

- Так она познакомилась с твоим отцом. У нас с Бенджамином был совместный бизнес, и я финансировал его первые начинания. Конечно, я никогда не делился с ней подробностями сделки, но за эти годы случались инциденты – корабли терялись в море, а страховые иски приходилось подавать мне и моим партнерам. Я уверен, что она все поняла.’

Мунго уставился на портрет. Раньше он этого не замечал, но теперь увидел - посевы табака на заднем плане были готовы к уборке, но на полях не было рабов. Это был образ Уиндемира таким, каким Абигейл хотела его видеть, возможно, таким, каким она действительно его видела.

Все, во что он когда-либо верил в своей семье, оказалось ложью. Абигейл знала об этом. Оливер знал об этом. Мунго думал, что видит мир таким, каким он был на самом деле, без лицемерия и уклончивости своего отца. Теперь он понял, как презрительно слеп был. Он чувствовал себя так, словно Рутерфорд вырвал что-то из его души.

Должно быть, это отразилось на его лице. Но если он и ожидал от Рутерфорда сочувствия, то не получил его. Рутерфорд стоял у двери, и хотя старик был на пятьдесят лет старше Мунго и на полголовы ниже, его лицо было непроницаемо, как гранит.

‘Я послал тебя на "Черном ястребе", чтобы ты стал мужчиной. Я не думал, что ты вернешься хнычущим ребенком, рыдающим над ниггерами, как какой-нибудь аболиционист.- Он сунул руку в карман и вытащил смятый листок бумаги. ‘Ты знаешь, что это такое?’

Мунго покачал головой.

- Это заметка из гаванской газеты. В нем сообщается, что два месяца назад в бедственном положении был спасен Балтиморский клипер, и при дальнейшем осмотре выяснилось, что экипаж его полностью состоял из негров. Оказалось, они одолели команду, захватили корабль и вбили себе в голову, что отплывут на нем обратно в Африку. - Он презрительно фыркнул. - Конечно, они только посадили его на мель.- Так что теперь, когда мы покончили со сказками и семейной историей, может быть, ты расскажешь мне, что на самом деле случилось с Черным ястребом.’

Мунго тупо уставился на него. - Рабы сбежали и захватили корабль. Я уплыл на лодке.’

‘Так к чему эта история про бурю?’

‘Я подумал, что если сообщу о гибели корабля, вам будет легче получить страховку.’

‘Действительно. - Рутерфорд пробежал глазами по Мунго. Холодность на его лице сменилась чем-то гораздо более мрачным. - Арчибальд Стерлинг был лучшим капитаном в этом деле, которого я когда-либо знал. Он никогда не терял больше абсолютного минимума своего груза, и во всех своих плаваниях я никогда не слышал, чтобы он позволил какому-нибудь рабу прикоснуться пальцем к одному из своих людей. Так что ты поймешь, как мне трудно поверить, что он каким-то образом стал настолько беспечным, что позволил рабам вырваться из цепей, подняться на палубу и перебить команду. Каждому из них, кроме тебя.’

Между ними повисло напряженное молчание.

‘Это что, обвинение?- сказал Мунго.

- Стерлинг держал корабль в ежовых рукавицах. На борту "Черного Ястреба" был только один человек, который не плавал с ним раньше. А теперь этот человек рассказывает мне нелепые истории о том, что случилось с его кораблем.- Рутерфорд мрачно усмехнулся. - ‘Я всегда считал, что слабость твоего отца - это отклонение от нормы. Я думал, что ты лучше его, что ты унаследовал волю своей матери и силу своего деда. Возможно, я ошибался.’

‘Если бы ты видел, что я натворил ...

Рутерфорд вдруг поднял голову. - Зачем ты пришел сюда? Чтобы плести мне ложь? Просить у меня прощения?’

По его тону было ясно, что он не ждет ответа на свой вопрос. Но Мунго пришел не просто так. Потрясение от откровения Рутерфорда почти вытеснило его из головы Мунго, но теперь оно нахлынуло снова. Единственное, что