Те, кто был помоложе, переглянулись, но переспрашивать не стали. Молитвин покачал головой:

— Бред, Который вы называете планом «Покров», не имеет смысла. Боюсь, лекция в данном месте и в данное время будет излишней, посему попытаюсь объяснить попроще. Наш город — особый. Это отдельная новая реальность, имеющая нетрадиционные свойства. Одно из них я бы назвал упругостью…

Теперь уже переглянулись все — кроме невозмутимого Бажанова.

Шаман подождал несколько секунд, словно и вправду читал лекцию перед нерадивыми студентами:

— Поясню на примере, господа. Три дня назад ваши, э-э-э, коллеги из Соединенных Штатов после известной неудачи «маневров» их флота попытались ввести национальную гвардию в район, подобный этрму. Под предлогом эпидемии. Результат вам известен. Первое — среди национальных гвардейцев началась настоящая эпидемия, причем огромных масштабов. Похоже, там намечается еще одна эпидемия — психическая. Кто-то пустил слух, что на кладбищах встают покойники. Многие уже это видели, население бежит на север…

Я вздрогнула. Те, что заставили меня увидеть Ад, упоминали о чем-то подобном. «Янки какую-то эпидемию придумали — „болезнь легионеров“, что ли? И ничего, съел Конгресс…» Выходит, правда, «большая десятка» благословила «особые меры»! Даже в Америке! Но гладко было на бумаге…

— Второе. У побережья снова начался сильный ураган. Подразделение «морских котиков», пытавшееся высадиться с подводной лодки, было атаковано акулами. Теперь Китай. О том, что происходит в Пекине, вы уже знаете, но сегодня утром сообщили о Тибете. Китайские войска, намеревавшиеся подойти к району Пачанга, очень похожему на наш, полностью отрезаны лавинами. Пошли слухи о нападениях якшей, или йети, или черт знает кого. Дивизия «Великий Поход» погибла почти полностью, якобы будучи атакована всадниками Гэсэр-хана. Вертолетный полк просто исчез — по слухам, машины провалились сквозь землю или растворились в воздухе. Председатель военной комиссии ЦК сошел с ума…

Присутствующие зашумели. Бажанов нахмурился, пальцы ударили дробью по столу:

— Господин Молитвин! Эти факты нам прекрасно известны. К чему вы ведете? Что наш город будет обороняться сам? Сам по себе?!

— Да. Город будет обороняться сам. Мы можем только одно — не мешать. Все ваши мины вкупе с диверсантами ничего не дадут… Более того, меры подобного толка крайне опасны.

— Одно другому не помешает, — невозмутимо усмехнулся молодой полковник. — А вы не могли бы разъяснить, так сказать, методы этой, г-м-м, самообороны? Ее глубину, интенсивность? Ведь у нас ни моря, ни гор!

Молитвин невозмутимо пожал плечами:

— Извольте, господин Старинов. Оборона будет оптимальной. Она будет вестись до той черты, пока город будет сохранять, извините за философский термин, самость. К сожалению, вы правы: у нас — ни моря, ни гор. Аналогичная ситуация сложилась в Индии, в штате Уттар-Прадеш. Там правительственные войска сумели войти в блокированную зону и начать депортацию населения. Но перед этим они потеряли все танки и приблизительно половину личного состава. Упругость имеет свои пределы, господа. Как и любая оборона. А наш ГКЧП, простите, Комитет, с моей точки зрения, должен в первую очередь озаботиться поддержанием порядка и эвакуацией населения из наиболее угрожаемых районов. Это прежде всего север и центр. Надеюсь, вам все понятно, господа?

Шаман замолчал, но остался стоять, а я вновь почему-то подумала о его френче. Где только взял? Такого уже не носят лет двадцать!

— Простите, господин Молитвин! — полковник Старинов встал, недоуменно повел головой, словно призывая остальных в свидетели. — Мне лично не все понятно. Я знаю, что такое оптимальная оборона — в обычном смысле. Но то, что вы утверждаете… это, извините… Чем может обороняться город? Как? Мы должны это знать! Иначе выходит вроде того, что нам надо оборонять Диснейленд, а вы предлагаете ждать, пока оккупанты не заблудятся среди аттракционов!

Шаман кивнул:

— Хорошее сравнение, господин Старинов! Заблудятся, поломают ноги, испугаются… Но у нас не Диснейленд. Наша реальность не создавалась людьми (вернее, и людьми тоже, но только на первых порах), у нее свои законы. Город будет сопротивляться до одному ему ведомой черты. Может, до полного уничтожения. А может, до реальной угрозы жизни населения.

— И тогда ваша, так сказать, «реальность» капитулирует? — поинтересовался Бажанов, не поднимая глаз от какой-то бумаженции на столе.

— Наша реальность, господин исполняющий обязанности мэра. Наша! Да, тогда город капитулирует. А детали… Почти уверен, что у части нападающих начнется «психоз Святого Георгия», особенно у тех, кто будет угрожать жизни населения. А вот у многих из наших сограждан, кто будет действовать в пределах необходимой обороны, этот, всем нам известный психоз исчезнет абсолютно.

— Значит, Первач-псы им покажут? — бросил кто-то. — Вот это дело!

Послышался довольный гул. Молитвин поднял руку:

— Я только предположил. Город тоже готовится к обороне. Рискуя забраться в научные дебри, предположу, что в эти дни наша реальность углубляется очень интенсивно, быстрее, чем за все прошедшие годы. Более того, происходит интеграция. Непонятно? Тогда поясню. Многие из вас видели белых обезьян…

И вновь мне стало не по себе. Белые обезьяны, страшный хоровод. Хоровод. Круг Смерти.

— Мне уже приходилось пояснять кое-кому из присутствующих, что это не совсем обезьяны. На Хоккайдо, у айнов, их называют «коропоки». Между прочим, на севере Хоккайдо существует… существовал район, подобный нашему. Пять дней назад он был без боя занят частями Сил Самообороны, население вывезено. И сейчас там идут взрывные работы. Как видите, тот район не стал обороняться — зато «коропоки» появились у нас. Это — демоны, потомки первых обитателей земли.

— Интернациональная помощь? — ввернул кто-то. По залу пробежал смешок, но Молитвин остался бесстрастен.

— Может быть. Во всяком случае, никому не советую трогать этих… беленьких.

— Благодарю вас, господин Молитвин. — Ба-жанов встал, неторопливо повел широкими плечами. — Ваши, так сказать, пожелания мы по возможности учтем…

— Э-э, погоди, начальник! Пущай Ерпалыч до конца пояснит!

Я только моргнула. Надо же, мотоцикл заговорил! Знакомый мотоцикл! То-то этот бородач Молитвина «Ерпалычем» величает!

Кентавр грузно приподнялся, кулачищи ткнулись в синее сукно:

— Ты, Ерпалыч, не смотри, что они тут все молчат. Ни хрена здесь никто не понял! И я не понял! Выходит, чего, наш город — разумный, что ли? А если разумный, так поговорить бы с ним!

По залу прошел легкий гул. Я покосилась на шамана. А ведь действительно, устами китовраса истина глаголет!

— В какой-то мере это верно, — Молитвин задумался, бледные губы сжались. — Сейчас… Сейчас это разум младенца, поэтому вести переговоры будет несколько затруднительно. Однако вскоре такая возможность может представиться. Я ответил на ваш вопрос, Фол?