но не договорил, со следующим шагом Лин ухнул в невесть откуда взявшуюся стремнину. Рукой, держащей копьё, он ударился о корягу и выпустил оружие.

— Сваарт, — прикрикнул старший ученик, и Лин почувствовал, что чьи-то пальцы сжалась на запястье, не давая упасть.

— Что это за дыра? — рявкнул Нэлв, вытащив Лина. — И почему ты, тупица, под ноги не смотришь?

— Ну ты же сам сказал…

Нэлв устало выдохнул и внимательно всмотрелся в дыру.

— Похоже какой-то тоннель, — произнёс он.

— Откуда здесь тоннель? — спросил Лин, поднимая копьё, лежавшее у корней.

— Риар Дайядор перестраивали, у нас много руин.

— Возможно просто земля просела. А ты всё-таки не чувствуешь запах?

— Что ты всё время отвлекаешься! То птица, то запах… Если бы не я, то ты бы себе шею сломал, — выпалил Нэлв.

И тут же сделав шаг вперёд, сам споткнулся о кусок камня, торчащего из земли. Старший ученик резко притих, сделал три глубоких вдоха-выдоха, возвращая благословение Света Дэйи.

— Поэтому омпат Мон и просил меня читать молитву Тхаймоне. — Лин проговорил это, тщетно пытаясь рассмотреть лицо старшего ученика. — Молитва позволяла лучше концентрироваться.

— А омпат что здесь делает? прервал его Нэлв, вглядываясь верхнюю часть амфитеатра, заросшую деревьями.

— Омпат?

— Омпат Панэх… — удивлённо сказал Нэлв. — Может у него спросим на счёт дыры?

— Омпат! — крикнул старший ученик.

Лин как ни силился разглядеть, так и не смог увидеть даже очертаний младшего омпата. Впрочем и ответа тоже не последовало, возникли сомнения, а вдруг Нэлву показалось.

— Не слышит что ли? — сказал тот и быстро, словно при свете дня, зашагал через руины.

Кусты в пяти шагах от Лина зашевелились. Он отчётливо расслышал треск ветки, шелест листьев.

— Лин, не отставай! — крикнул Нэлва, и пришлось разрываться между желанием проверить кусты и исполнить приказ.

На счастье, Старшая луна выглянула в просвет между облаками, и стали видны очертания развалин амфитеатра.

— Панэх Дайядор ~

Мысли были такими вязкими, что едва разделялись одна с другой. Вот трава под ногами касалась ступней сквозь прорези в сандалях. Вот темнота безжалостно напрягала глаза.

Вот что-то беспокоило во внутреннем кармане жилета. Мысли о внутреннем кармане обжигали.

Вперёд с неведомой силой Панэха двигало желание дойти до обрыва в Тотемном саду, словно это было глотком воды в пустыне. Как избавление.

Тотемный сад. Темнота. Мяукающий крик иволги. Он звенел в ушах беспощадным эхом, такой, когда кто-то требует остановиться.

Остановиться? Зачем ему останавливаться? Мысли вязли, вместо того, чтобы наполнять конечности действием.

Ванильный аромат дым-травы действовал успокаивающе, отчего-то команду достать палочку тело выполнило. Панэх чиркнул ей по кресалу. Палочка мгновенно вспыхнула и прогорела. Он втянул ноздрями густой дым. В Риар Дайядоре дым-трава была под запретом. Иной раз выскакивало, как удар гонга, опасение, что кто-то узнает, увидит. Но тут же гасло с новой затяжкой.

— Омпат Панэх! — раздалось с другой стороны амфитеатра.

Попытка остановиться так и погрязла удушливом пухе из мыслей. Он шёл дальше к обрыву.

— Айя Сарэтис ~

Караульные уходили, это была отличная возможность бежать к казармам.

Над амфитеатром раздалось «Фиу-фиу-ли», переходящее сначала в свист, затем в кошачий плач, и, взглянув в светлеющее небо, Айя увидела летящую иволгу.

Не был ли это знак Тхаймоны? Грустно выдохнув, Сарэтис вспомнила слова Парда Сэмтиса:

«Ты хочешь поступить в Риар Дайядор или играешь в Эпюра Шоробиса?»

Сердце звало помчаться туда, куда полетела взволнованная птица. Ведь это она привела Айю к амфитеатру. Существовала легенда о «Священных животных», через которых Энга'арт нёс свою волю. Айе рассказывал отец, говорил, что таких животных осталось очень мало. Что если эта иволга одна из них?

Сарэтис осторожно выбралась из-за куста. Прошла мимо дыры в тоннель и отправилась следом за птицей, которая кричала в выси.

Только Айя оказалась за пределами амфитеатра, как перед ней выросла тёмная фигура с копьём.

— Кто ты? Что здесь делаешь?

Сварт! Она дёрнулась с места и побежала. Караульный бросился вслед, звук его шагов по траве приближался.

Айя споткнулась, ударилась стопой, но не остановилась. Темнота застилала глаза, Сарэтис едва не врезалась в дерево, обходя его, она чувствовала, что замедлялась. Ноги от испуга не слушались, усталость накатывала лавиной.

— Стоять! — раздалось за спиной.

Айя не могла сдаться. Пард сказал, что если она попадётся, то не будет допущена к Испытаниям.

Сарэтис почувствовала, что воздух вздрогнул и будто раскололся мириадой искр, что устремились в лицо. Лоб опалила невидимая волна, Айя что есть силы пригнулась. Над ней дерево ударил кулак, но не просто кулак, он был как заряженная огнём катапульта. В воздухе разлился запах опалённого дерева.

— Я сказал стоять!

Сердце колотилось в висках, дыхание спёрло. Айя ощущала себя жителем осаждённой крепости, рядом с которым только что разрушилась стена. Такой силы был удар. В свете Старшей луны Айя разглядела лицо мужчины. Это был Лин.

— Панэх Дайядор ~

Оставалось немного. Раз шаг. Два. Трава больше не касалась ступней. Теперь ноги ступали по каменным плитам террасы над высоким обрывом, настолько высоким, что здесь не нужна была крепостная стена. Никто в здравом уме не стал бы пытаться попасть в Риар Дайядор с этой стороны.

Панэх подошёл к парапету, поднялся, встав перед пропастью, рука потянулась к внутреннему карману. Почему? Хотелось закричать. Крик тонул в нераскрытых губах, которые были будто сшиты между собой. Попытка отозвалась дикой болью. Позади с отчаянием засвистела птица.

Омпат осязал пальцами толстый суконный материал жилета, чувствовал, как рука прикоснулась к холодному шершавому металлу. Четыре пальца легли на узкое основание, похожее на часть копья. Большой палец — на плоскость.

Панэх изо всех сил сосредоточился на ощущениях, чтобы хоть как-то вытянуть разум из болота. Этот рывок обернулся выжигающей резью в висках и хрустом в ушах.

Голос птицы становился ближе, она вопила где-то за спиной.

Посмотрел вниз в редеющую черноту обрыва: там стояло двое. Очертаний лиц было не разглядеть. Просто две тени на фоне антрацитовой мглы, но от их вида каменело сердце, из хребта словно вырывали по позвонку. Им нужна была вещь, что он сжимал в руке. Отдать это им и всё зкончится.

Панэх выставил руку над пропастью. В этот миг птица бросилась ему в лицо. Когти царапнули щёки, тонкий клюв ударил под глаз. Тело сделало шаг от обрыва. Вторая ладонь схватила птицу за шею и отбросила на террасу.

— Омпат Панэх? — Голос Нэлва звучал в паре шагов.

И кисть разжалась. Вещь с лязгом ударилась о парапет и ухнула во тьму.

Панэх ощутил, как в груди что-то оборвалось. Чувство вины за то, что