Он и сейчас не отказывался. Он оставит город позади, уедет как можно дальше, пока Паллас Атос не станет просто плохим воспоминанием и вскоре сотрется из памяти. Юноша отправится туда, где не будет ни Бледной Руки, ни ужасных братьев, ни мечника по имени Джуд. Он мог отпустить их всех, словно камни, опускающиеся на дно моря. Все еще на месте, но не важнее тысяч других, не перевернутых, лежащих под темной водой.

Антон поднял меч.

– У НАС МАЛО ВРЕМЕНИ.

Кхепри говорила резким и напряженным голосом, глядя на сидящих за столом Пенроуз, Осея и Хассана. Долгие часы они вчетвером провели в библиотеке виллы над картами, книгами и бумагами, разложенными на столе. Петроссиан, Ярик и Аннука ушли на агору, чтобы встретиться с армией беженцев.

В течение дня Кхепри рассказывала Хассану об их армии: численность действительно была незначительной. Вызвались три сотни мужчин и женщин, хотя, по словам Кхепри, приходить стало все больше, когда слухи, что принц в Паллас Атосе, добрались до лагерей в других городах.

Даже с четырьмя сотнями паладинов из Ордена последнего света их все еще было слишком мало по сравнению со свидетелями. Кхепри и другие беженцы подсчитали, что у Иерофана в Назире несколько тысяч солдат – его собственные несгибаемые последователи и жители Херата, ставшие предателями.

Но на стороне армии беженцев и паладинов были Дар и эффект неожиданности.

Теперь они столкнулись с другой проблемой – временем.

– Резу рассказывал, что, когда свидетели держали его в плену и пытали Божьим огнем, он слышал, как те говорили о чем-то, что называли Часом расплаты, – сказала Кхепри. – Другие беженцы подтверждают, что тоже слышали, как свидетели это обсуждали. Так они называют день, когда собираются выпустить Божий огонь на одаренных.

– И ты знаешь, когда это случится? – спросила Пенроуз.

– Мы думаем, что Иерофан планирует сделать это на Фестивале пламени, – сказала Кхепри.

– Подходящий выбор, – мрачно заметил Петроссиан.

– Это большой праздник в Херате, – объяснила Кхепри. – В этот день отмечается основание Назиры и первое зажжение маяка.

– Это через десять дней, – сказал Хассан. Если бы он находился в Назире, если бы Иерофан ее не захватил, то он мог бы помогать матери и отцу с приготовлениями – украшал бы дворец лилиями и жемчужинами, приглашал бы огненных танцоров и поэтов, подбирал меню для городского пира, длящегося три дня.

Но в этом году не будет огненных танцоров. Не будет поэзии. Не будет пира.

– Десять дней, – сказала Пенроуз. – Три дня пути по морю до Назиры, если продержится хорошая погода. Нам нужно будет уехать меньше чем через неделю.

– Этого хватит, чтобы сюда прибыл Орден?

– Нам понадобится несколько дней, чтобы снабдить едой столько кораблей. Даже с сотканными с помощью Дара парусами, чтобы приплыть сюда, нужно почти пять дней, – ответила Пенроуз. – И это прежде, чем отправляться в Назиру.

Хассан закусил губу. Если Кхепри права насчет Фестиваля пламени, то они не могли позволить себе ждать Орден. Если они отправятся в путь слишком поздно, то могут прибыть в город пепла.

Пока Пенроуз и Кхепри продолжали обсуждать напряженный график, Хассан обратил взгляд на стену, где от пола до потолка раскинулся мраморный барельеф, изображающий знаменитое Отвоевание Паллас Атоса. Эта была одна из любимых историй Хассана. Отчаянно желая вырвать свой город-государство из рук короля Василия и его новогардийской армии, священнослужительница Кирия пробралась в город с маленьким отрядом верных солдат, переодетых в обычную одежду, и успешно захватила крепость цитадели. Когда новогардийские солдаты поняли, что происходит, то ворвались в Верхний город, оставив гавань без защиты. Тогда союзница и возлюбленная Кирии, принцесса Чариса, прибыла с флотом на захват гавани. В мраморном изображении священнослужительница и принцесса стояли вместе на ступенях храма Палласа в коронах из лавра с золотыми листьями, глядя на море лазурного цвета.

В голове Хассана зародилось зернышко плана. Он повернулся к Пенроуз.

– Скажи Ордену, чтобы не прибывали в Паллас Атос. Скажи им, пусть сразу отправляются в Назиру.

– Прямо в Назиру? – спросила Пенроуз. – Принц Хассан, у нас только один корабль здесь в Паллас Атосе. Этого недостаточно, чтобы увезти хератскую армию. Нам нужны еще корабли.

– Думаю, я могу помочь.

Хассан развернулся ко входу в библиотеку: там стояла Летия.

– Тетя Летия. – Он сразу же встал из-за стола и подошел к ней. – Я думал, ты не хочешь в этом участвовать.

Летия никогда не была смиренной, но в данный момент она казалась именно такой.

– Я некоторое время все обдумывала и… я должна извиниться. Перед всеми вами. – Она повернулась к Страже. – Ранее я сомневалась в ваших мотивах, но только потому, что боялась того, чем это обернется для Хассана. Он едва выбрался из Назиры. Моему брату с женой не так повезло. Я переживаю за них каждый день и, полагаю, немного эгоистично, не хотела, чтобы пришлось так же волноваться и за Хассана. Простите.

Пенроуз склонила голову.

– Благодарю.

Хассан сглотнул и повернулся к тете.

– Я тоже должен извиниться. Я говорил резко и должен был понять, какими тяжелыми стали для тебя последние несколько недель. Херат и твоя страна.

– Ты прав, – сказала она. – Херат моя родина. Вот почему я собираюсь сделать все, чтобы помочь тебе вернуться. К счастью, я точно знаю как.

– О чем вы говорите? – спросила Кхепри, подходя к ним.

– Я говорю о маленьком и отлично защищенном флоте, – ответила Летия. – И верном торговце, который отдаст флот и команду на спасение Херата.

Хассан моргал, удивленно глядя на нее.

– Тетя Летия… ты уверена?

– Конечно, – ответила она, подходя к столу с картой и постукивая пальцами между Паллас Атосом и гаванью Назиры. – Кирион мой сын. Даже если его воспитали в Паллас Атосе, Херат и его страна.

– Нет, – сказал Хассан. – То есть ты уверена, что хочешь помогать нам?

Рука Летии задержалась на карте.

– Хассан, – произнесла она уже серьезнее, – если ты решил, что именно это нужно сделать, то я приму твою сторону.

Юноша знал, что означают эти слова. Иногда Летия могла показаться легкомысленной и неискренней, но она никогда не отказывалась от своего слова. Что бы ни заставило женщину передумать, Хассан верил, что она вернет его в Назиру, чего бы это ни стоило.

– Когда могу я поговорить с вашим сыном? – спросила Кхепри.

– Они возвращаются из плавания завтра. Я отправлю послание сейчас, – ответила Летия, направляясь к выходу. – Я знаю, что он поможет.