Я закрываю глаза, но перед мысленным взором встает настороженное лицо принца, возникшее за миг до того, как Франко спрыгнул с балкона. Он поспешил поскорее сбежать от меня – как будто я опасна.

Впрочем, так и есть.

И пусть в этом плане мне далеко до самого принца фейри, он взглянул на меня так, словно бы я могла его погубить.

С губ срывается разочарованный стон.

Зачем я начала напевать? Теперь он знает, на что я способна и…

Что он будет делать?

Он не бросал осуждающих слов, но вполне способен покончить с нашим соглашением. В любой миг он может прислать к моим дверям стражу, чтобы вышвырнуть меня из дворца или препроводить в темницу.

Потом я вспоминаю последние сказанные им слова, после которых, стремясь убежать от меня, он в спешке чуть не свалился с балюстрады.

«Ты была лучшей частью бала».

Сердце ускоряет бег. Мне по-прежнему не верится, что под личиной толстого ворона скрывался Франко. И, значит, раздражение, направленное на мужчину на помосте, предназначалось вовсе не принцу, а его послу. Однако в переулке он все же вел себя грубо.

Если там вообще был он.

Я снова испускаю стон, на этот раз ударяя кулаком по подушкам. Из всего клубка противоречивых эмоций острее всего сейчас я ощущаю унижение, хотя не сразу понимаю почему. Но потом ко мне приходит осознание.

Я, как полная дура, прониклась к нему симпатией.

После встречи в переулке я была решительно настроена возненавидеть принца, и все же не смогла остаться к нему равнодушной. Конечно, речь вовсе не о любви, но я попала под его обаяние. И этот сын гарпии, вероятно, все понимает. А как иначе? Ведь прошлым вечером, пока мы беседовали в гостиной, он сколько угодно мог читать мои проклятые эмоции.

Щеки вспыхивают, и мне хочется лишь исчезнуть и больше никогда не видеть принца.

«Ты была лучшей частью бала».

Мне ничуть не нравится, как при этих словах сердце трепещет в груди. И сжимается, стоит лишь подумать, что, может, это вовсе был не комплимент. Вдруг в его тоне звучало сожаление? Извинение? Или он просто прощался, решив посадить меня под замок из-за опасной магии…

Теперь в мешанину эмоций вливается страх, и они вновь зашкаливают, сталкиваются друг с другом, словно музыкальные тарелки. Я так близка к свободе. Вот-вот закончатся две сделки, после которых начнется новая жизнь. До желанной цели осталось всего несколько дней, и сейчас мне ничто не должно помешать. Нельзя допустить, чтобы все мои планы и мечты рухнули в одночасье.

Мне ничуть не улыбается зависеть от милости принца. И вовсе не нравится зародившаяся внутри жалость, ведь я своей песней заманила его в ловушку. Прискорбно, но теперь я все чаще сомневаюсь, что Франко – высокомерный мерзавец, каким показался мне при первой встрече. Он превратился в сложную загадку, которую хочется разгадать и в то же время сбежать от нее подальше. К сожалению, его последние слова по-прежнему эхом звучат в ушах, в мозгу, в сердце.

В очередной раз застонав, я забираюсь под одеяло и накрываюсь им с головой. Так и не сняв изысканное платье, я отрешаюсь от разгулявшихся мыслей и погружаюсь в сон.

Эмбер

– Думаете, принц сегодня навестит вас, ваше высочество? – спрашивает Имоджен.

Они с Кларой, расположившись за столом, играют в вист, и девушка, кладя карту, не сводит с меня внимательного взгляда.

– Сомневаюсь, – небрежно отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал выше обычного.

За неделю, прошедшую после вечера в опере, они отбросили свою былую подозрительность, разве что высказывались по поводу туфель. И все же я вовсе не горю желанием ненароком дать им новый повод для сомнений. По совету Франко я позволила сестрам исполнять обязанности горничных, но стараюсь держаться от них как можно дальше. Я с ними почти не разговариваю, усердно играя в их присутствии роль замкнутой принцессы. Даже сейчас я сижу в кресле в другом конце спальни с рукоделием в руках.

Вышивание.

Никогда не представляла, что буду тратить время на нечто подобное. Но, по крайней мере, пальцы находятся в движении. Кроме того, это занятие недалеко ушло от штопки, которой прежде приходилось заниматься ежедневно, – вот уж не думала, что буду по ней скучать. Точнее, не могу сказать, что мне не хватает работы по дому. Просто хочется чувствовать себя полезной и хоть немного двигаться. Я в жизни не стремилась целыми днями сидеть на диване. Даже в мечтах о свободе я занималась делом – музыкой – и никогда не скучала.

Но ничего, осталось подождать еще немного. Всего через неделю все мои чаяния воплотятся в жизнь.

Конечно, если что-нибудь еще не пойдет наперекосяк.

В первые дни после похода в оперу в голове крутились лишь пессимистичные мысли. Нервы натянулись до предела, и каждый стук в дверь вызывал мысли о стражниках. Но минула неделя, а меня так никто и не тронул. И я начала расслабляться, насколько вообще возможно в моем положении. Однако рядом с сестрами по-прежнему приходится держать ухо востро.

Как и с Франко…

– Неужели он навещал вас лишь дважды на этой неделе? – спрашивает Имоджен, улыбаясь уголками губ. Мне отлично знакомо это выражение. К нему, как обычно, прилагается цепкий, оценивающий, расчетливый взгляд, выискивающий любую трещину в моем самообладании, чтобы скользнуть в нее вместе с коварными планами. К несчастью для сестры, не так уж она и умна.

– Правда? – ровным голосом спрашиваю я. – Я не считала.

Само собой, считала, и сестра права. Лишь дважды он приглашал меня на короткую прогулку, когда во дворец на экскурсию приходили люди, – подобные привилегированные туры возможны лишь в течение месяца светского сезона и, похоже, привлекают довольно многих. Во время этих кратких прогулок принц пытался вести себя по-прежнему уверенно, но я ощущала между нами какое-то напряжение, хотя и не стала выяснять его причину. Я просто шла рядом с Франко, поддерживая ничего не значащую беседу, чтобы устроить представление для собравшихся и заставить их поверить в наши отношения. После оперы мы не затрагивали личных тем, обсуждая лишь погоду и прочие глупости.

Клара кладет карту на стол, и сестры обмениваются понимающими взглядами.

– Может, вам написать ему письмо? Я отнесу, – хлопает ресницами Имоджен. – Принцессу никто не посчитает слишком навязчивой.

Мне так и хочется закатить глаза, но я с трудом беру себя в руки. Конечно, она с радостью доставит принцу мое письмо, найдя для себя благовидный повод лишний раз с ним пообщаться. Щеки вдруг вспыхивают, и я стискиваю челюсти.

– В этом нет нужды.

– Нет? – Имоджен приподнимает бровь. – Вы больше не встречаетесь, ваше высочество? Или ваши чувства не столь сильны, чтобы писать романтические письма?