Лемкин располагал ценными материалами и согласился предоставить собранные им немецкие декреты, но с одним условием: указывать происхождение каждого документа. На первой странице каждого документа делалась краткая надпись: из собрания Рафаэля Лемкина, подготовленного во время его работы на юридических факультетах Стокгольмского университета и университета Дьюка, а также в качестве консультанта в Совете по экономике военного времени.

Такой поворот событий несколько приободрил Лемкина, и все же его постоянно тревожила судьба родных, да и здоровье подводило. Вопреки настигшей его в сорок два года гипертонии и советам врачей, он не сбавлял темп: в Вашингтон поступала все новая информация о массовых расправах в Европе. В декабре польский министр иностранных дел в изгнании опубликовал памфлет «Массовое истребление евреев в оккупированной немцами Польше». Этот документ опирался на материалы, предоставленные Яном Карским{342} (тоже выпускником Львовского юридического факультета), который сотрудничал с подпольным сопротивлением в Варшаве.

На работу над рукописью ушел целый год – правда, Лемкин иногда позволял себе передышки. В апреле 1943 года он вместе с Литтелами присутствовал на открытии мемориала Джефферсона в Вашингтоне. Они пообщались с актерами Эдвардом Робинсоном и Полом Муни. Явился президент Рузвельт в черном плаще (толпа приветствовала его радостными криками). Рузвельт и его супруга остановились всего в нескольких шагах от Лемкина, и, как отметил Литтел в своем дневнике, «Ральф получил наилучшее впечатление, тем более что он видел президента впервые». Лемкин был поражен «духовными качествами» Рузвельта. «Вам очень повезло, – сказал он Литтелам, – вашему народу достались два лидера с безусловным талантом духовного руководства»{343}.

В ноябре Лемкин дописал свою книгу. Как он ни старался сокращать, вышло более семисот страниц, а договаривались с фондом Карнеги о двухстах. Это раздосадовало Финча. Заголовок «Правление стран “оси” в оккупированной Европе» (Axis Rule in Occupied Europe) также не сулил большой популярности в Миссури, да и где-либо еще. В предисловии Лемкин пояснял, что желает с помощью «объективной информации и свидетельств» информировать достойных граждан англосаксонского мира о чудовищных жестокостях немцев против определенных этнических групп. Его повествование сосредоточено на обращении с «евреями, поляками, словенцами и русскими». Об одной группе гонимых – гомосексуалах – Лемкин не упоминает вовсе. При этом преступниками он именует «немцев», а не «нацистов», о «национал-социалистах» упоминает лишь однажды и оговаривается, что «немецкий народ» к этим планам отнесся «благожелательно», добровольно участвовал в подобных действиях и извлекал преимущества и прибыль из их последствий. Стремление защищать группы не помешало выделить в группу немцев. Предисловие завершается благодарностью небольшой команде друзей и помощников. Посвящения нет. Дата – 15 ноября 1943 года.

«Правление стран “оси”…» никак не назовешь легким чтением. Книга разделена на три части, охватывающие «все фазы жизни» в оккупации. Первые восемь глав посвящены «технологиям немецкой оккупации» – здесь разбираются административные вопросы, роль закона и судов, проблемы экономики, труда и частной собственности. Короткая глава описывает «юридический статус евреев».

Далее в главе 9 Лемкин, отказавшись от понятий «варварство» и «вандализм», вводит новое слово, амальгаму из греческого корня genos («племя, раса») и латинского cide («убийство»).

Это слово он вынес в заголовок: «Геноцид».

В архивах Колумбийского университета я нашел немногочисленные уцелевшие бумаги Лемкина, и в том числе одинокий лист линованной желтой бумаги, исписанной карандашом: двадцать пять раз он написал слово «геноцид», вычеркивал, вставлял другие слова – «истребление», «культурное», «физическое». Попробовал вариант «метеноцид»{344}.

Посреди страницы, притаившееся среди прочих надписей, обнаружилось еще одно слово, вычеркнутое, – и линия, похожая на стрелу, ведет прочь от него. Это, по-видимому, имя: «Франк».

Геноцидом именуются действия, «направленные против отдельных лиц не как индивидуумов, а как членов национальных групп», писал в главе 9 Лемкин. «Новое понятие нуждается в новой терминологии»{345}. Эволюцию, которая привела к такому решению, проследить непросто. Годом ранее Лемкин предлагал аналогичный проект польскому правительству в изгнании (в Лондоне), используя термин ludobójstwo, кальку с немецкого Völkermord (убийство народов), – это выражение использовал поэт Август граф фон Платен в 1831 году, а затем Фридрих Ницше в «Рождении трагедии» (1872){346}. Затем без всякого объяснения отказался от этого слова в пользу «геноцида». Выбранный Лемкиным термин должен был отражать реакцию на «титанический план» Рейха – попытку навсегда изменить биологический состав оккупированных территорий. «Истребление народов и этнических групп» подразумевало полное уничтожение интеллигенции, разрушение культуры, изъятие богатств. Целые территории предполагалось освободить от населения, выморив его голодом или прибегнув к иным формам массовых убийств. Лемкин описывал стадии уничтожения народов, приводя примеры, подобно прокурору, излагающему дело.

Во второй части рассматривалось применение этих мер в семнадцати оккупированных странах, по алфавиту, от А (Албания) до Ю (Югославия). Для каждой территории подробно разбирались стадии угнетения и уничтожения групп, в том числе евреев, поляков и цыган. Инвалиды упоминаются мимоходом. Первоначальный анализ Лемкина оказался точен: сразу после оккупации группам присваивался определенный статус, и затем каждый член группы должен был обозначить себя как такового; в случае евреев – повязкой со звездой Давида «шириной не менее 10 сантиметров». Далее следовали запрет на определенные виды деятельности, конфискация имущества, затем ограничение свободы передвижения и пользования общественным транспортом. Наконец создавались гетто, куда переселялась вся группа, и попытка выйти из него каралась смертью. Из гетто на оккупированных территориях обреченные свозились в центральный, специально для этого отведенный регион, в генерал-губернаторство Ганса Франка. Там осуществлялась ликвидация: поначалу заключенных морили голодом, максимально урезая паек, потом стали расстреливать в гетто, а там нашлись и другие средства. Лемкину было известно о «специальных поездах», отправляемых по «неизвестному» адресу. По его подсчетам, уже было убито почти два миллиона человек{347}.