— Я торопилась, — пробормотала она. — И не успела его надеть.

— Впредь ты должна надевать его всякий раз, являясь ко мне!

— Да, конечно, как прикажешь, — нервно отвечала она, а в голове пронеслось: «Стразы и позолота на серебре. Завтра мне принесут точную копию».

Джебаль повернулся к окну. Там, в синем бархатном небе, разгорались первые звезды. Последние розовые сполохи заката блестели на чернильной глади моря. Еще несколько минут — и краткие южные сумерки превратятся в непроглядно-черную ночь.

— Сегодня в каменоломнях произошел несчастный случай, — вдруг резко произнес Джебаль. — Погибло много рабов.

Алекс застыла. С какой это стати Джебаль вдруг изменил тему разговора? К тому же он никогда не разговаривал с ней о подобных вещах.

— Да, я слышала, — наконец пробормотала она.

— И среди них американец, — добавил Джебаль, не спуская с нее глаз.

Один из матросов с «Жемчужины». Алекс и это было известно. Невольно ее сердце забилось чаще.

— Я слышала и об этом. Ты же знаешь, как быстро разносятся по дворцу такие вести. — Она нервно облизала губы. Неужели он устроил ей проверку? Неужели что-то узнал?! И заподозрил в неверности… С величайшей осторожностью подбирая каждое слово, она продолжала: — Джебаль, это бесчеловечно — держать невинных людей в клетке, как скотину, и убивать их непосильным трудом.

— Таков наш обычай. Кому-то все равно нужно работать в каменоломнях. Уж не посоветуешь ли ты идти туда самим? Или все же лучше обойтись пленными?

— Но среди них были и мои соотечественники, — вырвалось у Алекс. Она тут же с досады прикусила язык.

— Твои соотечественники? — Джебаль подскочил к ней и встряхнул что было силы. — Вот уже во второй раз ты позволяешь себе подобные речи! Но разве ты не одна из нас, Зохара?! Разве ты не моя жена?

— Да, — прошептала Алекс, отстраненно подумав о том, что на руках, наверное, останутся синяки. — Я приняла ислам, я дала брачные обеты, и я твоя жена! — Она почти кричала.

— И что же, ты так печешься обо всех американцах без разбору или только о Блэкуэлле? — грубо оттолкнув ее, продолжал допрос Джебаль.

Алекс похолодела. Она из последних сил пыталась сохранить спокойный вид, но боялась, что ее выдадут глаза.

— Мне жаль всех, кто находится в рабстве в Триполи!

— Какая жалостливая женщина! А что, тебе понравился наш вчерашний праздник? — с издевкой спросил Джебаль.

Алекс совсем растерялась. Куда делся тот человек, которого она знала на протяжении целого года? С которым столько раз вместе обедала, шутила и развлекалась забавными историями? В его холодных глазах была только жестокость! Да, Джебаль разозлился не на шутку….

— Ты же знаешь, что нет! — еле слышно прошептала она. — Джебаль, я знаю, что ты гневаешься, но…

— Вот именно — я очень гневаюсь, — нетерпеливо перебил принц, — я разгневан настолько, что готов развестись с тобой!

Она остолбенела. Что сулит такая перемена? Из жены наследника она превратится в простую наложницу или рабыню — и ее продадут Бог знает кому. И наверняка разлучат с Мурадом. У нее не останется никакой власти или хотя бы поддержки, и тогда Блэкуэлл сбежит без нее… Боже милостивый! Она так и застрянет в этом Триполи, никому не нужная пленница, и никогда больше не увидит Блэкуэлла!

— Пожалуйста, не надо! — пересилив себя, как можно жалостливее промолвила она.

Джебаль молча смотрел на нее.

Похоже, наступил момент, когда ее собственная судьба висела на волоске. Алекс заговорила как можно убедительнее:

— Джебаль, я люблю тебя, правда люблю! Ты был так добр ко мне все это время! Но все-таки я американка. А в Америке женщины наделены большей свободой в выборе жениха. И оттого мне было очень нелегко стать мусульманкой да еще чьей-то женой здесь, в Триполи. И я все еще оплакиваю своего первого мужа. — Ей казалось, что на всю комнату слышно, как стучит ее сердце. — И я изо всех сил хотела стать тебе хорошей женой, Джебаль!

В ушах звучало лишь одно слово: «Бежать!». Бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше, пока Джебаль не загонит ее в угол и она не окажется между молотом и наковальней.

Джебаль ничего не ответил.

— То, что случилось вчера, — продолжала Алекс, — это не моя вина.

— Вот как?

— Кто-то подложил мне в чай зелье. Сонное зелье. Мурад потом вспомнил, что, когда мыл чашку, ему показалось, что от нее странно пахло. Меня отравили, Джебаль! Отравили! Кто-то, кто ненавидит меня и не хочет, чтобы мы были вместе!

Джебаль не сводил с нее глаз.

— Насколько я могу судить, ты даже можешь намекнуть, кем является этот «кто-то»!

У Алекс в голове пронеслось, что, оказывается, Джебаль не дурак. А она-то до сих пор принимала его необыкновенную доброту и почти женственную внешность за мягкость натуры…

— Зу ненавидит меня! Она возненавидела меня в тот самый день, когда ты объявил, что сделаешь меня второй женой!

Джебаль, неотрывно глядя ей в лицо, подошел ближе. Алекс не сдвинулась с места. Оставалось надеяться, что он не заметит, как тяжело она дышит, как обливается потом и трясется от неуверенности и страха. Он взял ее за подбородок.

— Если ты сказала мне правду, я прощу тебя, Зохара!

Алекс кивнула.

— Но знай: если ты лжешь — я все равно узнаю правду! — предупредил Джебаль.

— Я сказала правду! — вдохновенно солгала Алекс, уповая на то, что ее щеки не залились краской.

— Будем надеяться, — проворчал Джебаль. Алекс перевела дыхание. — И если только Зу в этом замешана, она получит по заслугам. — Он мерил шагами комнату. — Мне уже давно надоели интриги, которые она устраивает в гареме. А может быть, мне надоела и она сама!

О Господи, смятенно думала Алекс. Что за осиное гнездо угораздило ее разворошить на этот раз?!

Джебаль резко остановился рядом с ней и провозгласил:

— Так или иначе, отныне ты впала у меня в немилость!

Алекс опять растерялась:

— Что это значит?..

— Это значит, — отчеканил он, — что впредь тебе следует проявлять большую осторожность в поведении и покорность в отношении ко мне!

Алекс кивнула, едва дыша. «Слава Богу!»

— А теперь ступай! — велел Джебаль.

Ксавье медленно поднялся. Его тело уже не разламывалось от той ужасной боли, которая мучила пленника всю первую неделю работы в каменоломне. Каким-то образом мышцы сумели приспособиться к изнурительным нагрузкам, довольствуясь лишь тем скудным рационом, что, по мнению тюремщиков, был более чем достаточен для поддержания сил в рабах. И хотя каждый вечер ему приносили дополнительную порцию — теперь он знал, что об этом позаботилась Александра, — несмотря на уговоры Куисанда, капитан упорно отказывался от нее. По его поручению Таббс передавал суп и мясо самым изможденным морякам.