Богов они представляли такими же, как и людей: те обманывали, юлили, ошибались и даже умирали. Воин-викинг получал шанс приблизиться к богам только на поле сражения, погибнув с мечом в руке, как герой; лишь тогда крылатые девы валькирии отнесут его в Вальхаллу и он обретет там новую жизнь: будет пировать вместе с богами, до тех пор, пока не наступит последняя битва – Рагнарек, во время которой весь мир, воины и боги погибнут. Но потом мир вновь возродится, а мертвые боги оживут.

С рунами все еще сложнее. Ученые до сих пор спорят о том, когда именно они появились и кто их создал. Предполагаемые даты теряются во тьме пятого века до нашей эры, а оккультисты называют еще более ранние годы. Но ученые согласны в одном: эти странные знаки-руны были самыми древними и едиными для всех языческих племен на огромном пространстве Северной Европы и первоначально были связаны только с магией, гаданиями, и лишь значительно позже стали письменами.

Эта информация снова побудила меня к встрече с историком Вячеславом Васильевичем. С помощью наводящих вопросов я попыталась выяснить для себя, способны ли руны непосредственно повлиять на человека, подтолкнуть его к каким-то действиям?

Слова историка мне сложно было трактовать однозначно. К тому же на этот раз свои ответы он сопровождал чтением отрывков из древних саг, сказаний скандинавских народов, и странно звучащие, непонятные имена то ли воинов-героев, то ли богов сбивали меня с толку. Единственное, что я сумела понять: в сагах упоминались ножи, мечи, топоры, в которые вселялся дух умершего – ревенана. Но из этих отрывков было неясно, как он в дальнейшем влиял на владельца оружия.

Я понимала сумбурность своей версии, связанной с мистикой. Но что еще я могла подумать? Если мое предположение о том, что Геннадий Пимоненко инсценировал собственную смерть, верно, возникает вопрос: как мог нормальный человек вдруг стать преступником, убить своих приятелей, жену, полностью изменить свою жизнь? Он внезапно обезумел? Но психически больной человек не будет так тщательно подготавливать убийства.

Якимчук вначале скептически отнесся к моей версии, однако затем, когда стал вплотную заниматься этим делом, изменил свое мнение. Патологоанатом Василий Пархоменко выписал в больнице справку о смерти Пимоненко, в которой указал ее причину – «сердечная недостаточность», а в журнале отметил, что справку получила жена Геннадия Пимоненко – Екатерина. Но ведь соседка утверждала, что Екатерина до последних дней жизни не знала о смерти мужа и в Киев за его телом не приезжала. Она общалась с Геннадием по электронной почте и ожидала, что он приедет, живой и здоровый. Никто не приходил с этой справкой в административный центр предоставления услуг, чтобы получить свидетельство о смерти, которое требуется для захоронения и получения социальной помощи на похороны.

По всему выходило, что смерть Геннадия Пимоненко удостоверялась только выданной справкой. Было неизвестно, куда подевалось его тело. С другой стороны, опрошенная оперативниками врач, дежурившая в тот день, была уверена, что Пимоненко мертв, а высказанное предположение об инсценировке его смерти вызвало у нее скептическую улыбку. Однако эксперт-криминалист, специалист по токсикологии, подтвердил, что с помощью определенных средств можно ввести человека в состояние мнимой смерти. Например, жрецы вуду на Гаити успешно используют тетродотоксин, превращая людей в зомби, живых мертвецов. Однако это очень сложный процесс, его способен провести только специалист – это ведь не то же самое, что переписать кулинарный рецепт.

Якимчук оказался в затруднительном положении, ведь для того, чтобы во время досудебного расследования объявить подозреваемого Геннадия Пимоненко в розыск, надо предоставить прокурору улики совершенного правонарушения, а еще предварительно доказать, что он жив. Таких улик не было, лишь мои догадки. Вот если бы имелись свидетельства того, что Пимоненко видели после его мнимой смерти… Но таких свидетельств тоже нет.

Переписка, которую вела убитая Катя со своим мужем-«покойником» по электронной почте, не может служить доказательством того, что он жив. Ведь писать ей мог сам убийца, каким-то образом узнавший пароль электронной почты. Большие надежды Якимчук возлагал на генетический анализ нескольких волосинок, найденных на подушке в спальне Екатерины Пимоненко. Для сравнения взяли биоматериал у дочери.

Однако я была настроена пессимистично. Если найденные волосы в самом деле принадлежат Геннадию Пимоненко, то выходило, что поздно вечером он приехал домой, переночевал, а на следующий день зарезал свою жену, уведя ее за пределы дома.

У меня даже мурашки пробежали по коже, когда я представила, каким чудовищем нужно быть, чтобы, спокойно проведя ночь с женой, матерью своего ребенка, возможно, даже обнимая, целуя ее, приговорить ее к ритуальному убийству! Хотя, может быть, Екатерина изменяла мужу и найденные волосы принадлежат ее любовнику? Пока это только версии, версии, версии!

Да, похоже, Якимчук уже сам не рад, что, согласившись с моими доводами, взял в производство непростое убийство, которое произошло за четыреста километров от Киева. Теперь он был там в командировке. И еще затребовал дела о несчастных случаях с членами «Союза пяти П», основываясь исключительно на моей уверенности. В заключениях экспертов-криминалистов не было ничего, что указывало бы на насильственный характер смерти. На первый взгляд, эти случаи между собой ничем не связаны, разве что в прошлом эти люди одновременно окончили медицинский университет. У Якимчука пока что не было оснований считать, что смерть пострадавших была насильственной, и тем более объединять эти дела с убийством Кати Пимоненко.

Олег очень тревожится за мою жизнь. Он считает, что скрывающийся преступник не оставил намерения убить меня, а лишь временно затаился, выжидая удобного случая для нового покушения. Мой муж не сомневается: это будет коварный удар, нанесенный неожиданно. Я понимаю тревогу Олега: дважды на глазах нанятой им охраны хитроумно убили наших клиентов, и охранники ничего не смогли предпринять.

До сих пор остается загадкой цель преступника, совершившего все эти убийства, поэтому просчитать его следующий шаг невозможно. Зачем ему понадобилось совершать двойное убийство, ведь прежде все свои преступления он маскировал под несчастные случаи? Почему убийца выбрал меня, ведь я всего лишь рядовой сотрудник детективного агентства? Может, он считает, что я являюсь тайной пружиной этого расследования? Вот только с чего бы? Мнимая смерть Геннадия Пимоненко произошла до того, как наше агентство занялось расследованием, и я ни разу не встречалась с этим человеком. А если предположить, что убийца среди тех людей, с которыми я встречалась?

Мысленно перебираю всех тех, с кем я встречалась, и мне трудно представить кого-либо из них в роли убийцы. Более вероятно, что преступник поддерживает с кем-то из них тесные отношения и тот (или та) снабжает его информацией. Так считает и следователь Якимчук. Он поручил оперативникам проверить связи погибших. Из них подозрительным можно считать разве что Виталия Пархоменко, брата Василия.

Возможно, отношения Виталия с братом не были такими прекрасными, как он пытался меня уверить, и он убил Василия или покрывает убийцу? Анализируя события и людей, не следует включать эмоции, а мне порой трудно удержаться от этого.