Когда капитан Фадинар соскочил с коня перед Наполеоном и сунул руку в ташку, чтобы достать донесение от маршала Нея, он его там не нашёл.

— Что за чертовщина, не будь я капитан Фадинар! — только и смог произнести гусар, и лицо его от ужаса стало серым, как сюртук императора.

Тимки, кстати, в ташке тоже уже не было. Он выскочил прочь, как только капитан прискакал к императорскому шатру.

Наполеон так разгневался, что сорвал с головы свою знаменитую чёрную шляпу, швырнул её на землю и хотел судить Фадинара военно-полевым судом. Но передумал и отправил несчастного капитана в самую гущу боя кровью смывать позор — на те же самые Багратионовы флеши под командованием того же маршала Нея.

Надо сказать, что в съеденном донесении Ней просил у императора подкрепления. И на этот раз он его не получил.

Французам пришлось ещё пять раз атаковать Багратионовы флеши. Им удалось захватить их окончательно только тогда, когда был смертельно ранен Багратион. Но за это время четыре французских корпуса понесли огромные потери.

Есть ли заслуга мышонка Тимки в обороне Багратионовых флешей? Этот вопрос ещё предстоит решить историкам.

А тем временем Тимка, пробравшись на императорскую кухню, очень удивился. Возле длинного стола наш герой увидел дворянских детей Копьёвых в поварских колпаках и передниках. Лиза неумело чистила лук, а Александр делал то же самое, только ещё более неумело.

Повар мсье Ришар суетился у полевой кухни, которая стояла возле палатки.

Кот развалился в углу возле корзины. Он обхватил лапами маленькую клетку и рассматривал свою пленницу.

«Что же это такое происходит?!» — подумал Тимка.

А происходило вот что. Русские дворянские дети Копьёвы устроились поварятами на кухню французского императора!

Сделали они это для того, чтобы вдоволь наесться перед дальнейшим походом. Ведь та еда, которую беглецы прихватили из дома, кончилась за день до их встречи с мышами. Брата и сестру начал мучить голод.

Тогда Лиза придумала «военную хитрость»:

— Надо устроиться поварятами к французам. Скажем, что мы дети гувернёра-парижанина мсье Бопертюи. Пробирались вместе с родителями навстречу армии Наполеона и потерялись. Ты будешь Александр Бопертюи, а я — твой младший брат Людовик или попросту Луи…

— Прямо как несчастный французский король Людовик XVI!

— Просто так легче, потому что похоже: Лиза — Луиза — Луи. А то ведь забудешь своё новое имя и погоришь!

— А откуда мы пробирались?

— Право, Саша, ты опять задаёшь дурацкие вопросы! Конечно же, из имения Копьёво, где служил наш отец!.. Устроимся поварятами, наедимся вдоволь, наберём еды с собой — и к Кутузову!

— Но ведь там надо будет делать мужицкую работу! А это же нам, дворянам, неприлично и унизительно!..

— А ты считай, что ты разведчик в стане врагов… Кстати, заодно можно и ценные сведения какие-нибудь узнать о планах Буонапарте и потом передать Кутузову — а это уже настоящий подвиг! И мышей говорящих можно поискать — интересно, куда они пропали?.. А вообще, царь Петр I плотничал, а тебе поварёнком побыть унизительно?!

— Про Петра I я как-то забыл… Но ведь я, Лиза, ничего на кухне не умею, кроме как что-нибудь скушать!

— Я, что ли, умею? Но думаю, что это не сложнее греческого языка, которым нас учитель господин Козлидис измучил, не правда ли?

— Не Козлидис, а Калидис, — поправил Александр.

— Всё равно. Он противный, терпеть его не могу! И язык этот греческий заодно!

— А мне греческий нравится. Даже хорошо, что нас раньше, чем других детей, начали учить греческому… Ну давай, брат Людовик, попробуем поварятами!

Детям повезло, потому что мсье Ришар был очень добрым человеком.

Рано утром под грохот канонады новоявленные Александр и Людовик Бопертюи пришли на кухню и на чистом французском языке рассказали повару свою печальную историю. Мсье Ришар растрогался до слёз и взял детей поварятами.

— Мои бедные маленькие соотечественники! — всхлипнул он. — Вы ведь, наверно, ничего на кухне делать не умеете. Ну, ничего, я вас быстро научу! А пока скорее поешьте!.. Кстати, позвольте представить вам моего кота Симона — прапрапрапраправнука знаменитого Кота в сапогах. Вы не поверите, но Симон умеет разговаривать по-человечески! Правда, из всей Великой армии он предпочитает беседовать только со мной — с остальными пока молчит, даже с императором. Вчера Симон взял в плен русскую мышь-диверсантку, посадил её в узилище и очень этим гордится.

Прапрапрапраправнук, дремавший возле клетки с русской пленницей, встрепенулся, быстро надел сапоги, встал на задние лапы и учтиво поклонился. Дети совершенно не удивились говорящему коту в сапогах — они уже видели говорящих мышей в ботиночках и туфельках. Братья Бопертюи поклонились в ответ и набросились на еду.

— Право, даже жалко повара обманывать! — шепнул Александр. — Он так заплакал от нашего вранья, что я чуть сам не заплакал.

— Мне тоже жалко. Не дай Бог обманывать того, кто верит каждому твоему слову! — ответила Лиза. — А мышку надо спасать.

— Надо, Лиза. Только вот этот прапрапра… ну, в общем, не помню, сколько там правнук, от клетки никуда не отходит.

Немного погодя поварята получили от мсье Ришара колпаки и передники и принялись чистить лук. За этим занятием их и застал мышонок.

Подойти поближе к сестре не было никакой возможности. Мышонок забрался на стол и высунулся из-за кувшина с оливковым маслом.

— А вот и наш новый приятель Тимофей! — тихо сказала Лиза. — Куда же вы запропастились?

— На Багратионовых флешах был…

И Тимка рассказал всё, что видел на Бородинском поле.

— Так надо скорее туда бежать! На помощь! — Лиза швырнула кое-как очищенную луковицу в кастрюлю с водой.

— Знаете, — сказал Тимка, — вам лучше не надо туда ходить. Это же кровь и смерть! Мясорубка! Там и взрослые беспомощны, как дети!

— Дети не так уж беспомощны! — прошептала девочка. — Вы струсили!

— Ещё как! — кивнул мышонок. — Я и кота-то боюсь, не то что пуль и ядер. Мне сестру надо освобождать, а я боюсь!

— Ну, уж сестрицу вашу я мигом освобожу!..

— Кто же так чистит лук, Людовик? — сказал подошедший к столу мсье Ришар. — Ты же его не чистишь, ты его строгаешь, как палку! Вот так надо! Вот так!..

Кот Симон в своём углу пытался развлекать русскую пленницу. Он просовывал ей в клетку тоненький прутик и предлагал прыгать через него, как это делают тигры в цирке.