— И еще, — добавил он после паузы. — Пусть твой нынешний трудный период окажется короче моего… минувшего. Мне бы искренне этого хотелось.

Она подняла на него глаза, убирая волосы со лба.

— Скажи… А ты был счастлив во время нашей разлуки?

Он ответил не сразу.

— Счастлив… Да, пожалуй. Когда родился Олежка. И когда я после увидел лицо Олеси в палате. Хотя…

— Что?

— Нет, лишнее.

— Скажи. Я прошу.

Ее глаза напротив. И шум ветра. Внезапно нечаянное воспоминание ожило, всколыхнулось в его памяти. Завывания вьюги за окном. Они стояли, обнявшись, и наблюдали, как последняя, предвесенняя метель яростно бьется в стекла. Она взглянула на него и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и крепче прижал ее к себе. В те минуты им казалось, что ни одна сила в мире не сможет разлучить их.

— Скажи мне, Костя, — повторила она едва слышно.

— Это было… горькое счастье.

— Горькое?

— Потому что увидев ее тогда, в роддоме, и едва держась на ногах от переживаний, я… я вдруг подумал… не о ней. Я подумал о другой.

— О другой?

— Да. О тебе.

Его голос понизился до хриплого полушепота, и она вряд ли услышала бы эти слова, если бы как раз в эту секунду внезапно не стих ветер. Листва, мечтательно кружась, плавно опускалась на серый асфальт. В остальном казалось, что парк замер, напряженно следя за разговором двух своих посетителей.

Зрачки в ее расширившихся глазах превратились в две маленькие точки. Совсем как когда-то, в ту минуту, когда он впервые признался ей в любви. Это произошло столь же неожиданно, само собой, словно по чьей-то неслышной команде. Тогда она долго смотрела на него, словно боясь пошевелиться. Словно боясь поверить, что это происходит с ней, в реальности.

— Неужели… это правда? — испуганно прошептала она.

— Тебя удивляет, что чувства, которым когда-то не придали значения, до сих пор живы?

— Но… столько времени… Нет… Посмотри на меня… Я же изменилась. И ты. Ты же знал, что… что мы с Андреем… что мы с тобой никогда… что я… недостойна… я заставила тебя так страдать…

Он печально усмехнулся.

— Нет, ты не изменилась. Где-то в тебе живет все та же девчонка, которая отказывается поверить в то, что любить можно не только за заслуги, за достоинства или за отношение. Что любить можно просто так. По велению только сердца, не разума. Вопреки воле, жизненным ориентирам и здравому смыслу. Не задумываясь о причинах и последствиях. Что можно просто отдаться чувству полностью, позволить ему управлять тобой, твоими мыслями и поступками. Это как полет. Он и стал моим главным счастьем в жизни. Потому что это счастье было безграничным и настоящим. Я был настоящим. И я благодарен судьбе за него. Несмотря на все то, что было со мной после, когда тебя рядом со мной не стало.

Ее взгляд изменился. Глаза словно наполнились каким-то неведомым нежным светом и теперь смотрели на него, пусть все еще растерянно, но уже совсем по-другому. По-новому.

— Знаешь… — помолчав, заговорила она нерешительно. — Я не хотела приезжать сюда. Все эти годы я старалась не думать об этом городе. В нем я оставила слишком многое от прошлой жизни, в которую уже не хотела возвращаться. Слишком много грусти. Мне казалось, с годами обитания вне этих домов и улиц во мне переменилось буквально все. И только моя… моя беда заставила меня посмотреть на себя со стороны. Судорожно начать искать выход. Мой новый город перестал казаться мне дружелюбным. С каждым днем он становился все более хмурым и холодным. Лица вокруг… Знакомые, дорогие еще совсем недавно. Мои друзья. Они сочувствовали, старались утешить, поддержать… Но во мне… во мне будто что-то умерло, опустело. Я сбежала в отпуск за свой счет, хотя меня не отпускали. Приехала сюда. И до этого дня, до этой минуты не верила в то, что поступила правильно. Я не увидела здесь ничего нового. Город как город. Подружки как подружки. Живут, рожают и воспитывают детей, болтают о чепухе. Но сегодня я впервые четко поняла, что на самом деле приехала вовсе не к ним… Я… я приехала к тебе. Как когда-то ты приехал ко мне. Тоже за надеждой. Тоже за помощью. Тоже с целью найти себя. И вот… кажется, на этот раз тоже что-то произошло. Только теперь со мной.

Она смотрела на него с благодарностью. Помедлив, она рассеянно провела рукой по волосам и снова заговорила:

— Странно… сейчас мне кажется, что я могла бы бросить все и снова переехать сюда. Даже понимая, что это шаг назад. Что это совсем несложно… Сейчас мне кажется, что здесь… здесь сохранилось что-то… Что-то недостающее. И когда я смотрю на тебя… Когда я слышу твой голос, то начинаю понимать, чего мне не хватало…

— Гала…

— Я могла бы здесь устроиться на работу, начать неплохо зарабатывать, купить квартиру… Мы с тобой могли бы видеться чаще. Могли бы бывать в этом чудном парке и надеяться, что его пощадят и не застроят…

— Гала.

— А если и застроят, мы нашли бы другое место, где могли бы общаться по душам. Где-нибудь на природе. Так же как сейчас. У меня еще есть время, есть силы, и, мне кажется, со временем мы могли бы…

— Гала.

— Мы могли бы… Да, что?

— Мне пора.

Она непонимающе склонила голову в сторону.

— Пора?

— Да, домой, — выдохнул он.

— К Олесе? — дрогнул ее голос.

— Да. И к Олегу.

— Ты опаздываешь?

— Не в этом дело, — он опустил глаза, но тут же снова заставил себя посмотреть на нее. Это был тяжелый, полный горечи взгляд. — Да, мои чувства к тебе не остыли, это правда. Даже после той командировки, придуманной мной только для того, чтобы увидеть тебя. Даже после свадьбы и рождения Олежки. Я перестал обращать на эти чувства внимание, привык к ним. Просто жил. Жил в надежде, что у тебя все в порядке. Что твоя жизнь складывается так, как ты того