Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А русалки переглядываются, смеются да прелестями своими заманивают: нет-нет, да и вынырнут, словно ненароком, человечье показать.
— Хороши вы, — говорю. — Да не полезу я в воду — холодная больно! Да и хвосты у вас.
— А мы и без хвостов можем, — отзываются. — На русалью неделю.
— Так то весной, а сейчас уже осень скоро, — смеюсь. — Никуда ваши хвосты не деть сейчас.
— Угостил бы хоть, молодец, — надули губы, а против правды не попрёшь. — Али жалко тебе?
— Для таких красоток не жалко! — Отвечаю. — Здравы будьте!
Плеснул им щедро наливки. Они на лету капли похватали, зарумянились, краской налились — чисто живые девки! Эх, манят! Хотел сказать, да не успел: справа так за бортом кашлянули увесисто.
Ух ты! Сам водяной явился!
— Кто это тут моих девок спаивает? — Сурово спрашивает, сразу видно — хозяин. На голове венец из коряги; волосы, усы и бородища длинные, тёмной зелени. То ли тина, то ли водоросли — и не поймёшь уже, где что. А по лицу видно — серьёзный мужик, состоявшийся.
От попал, думаю. Водяной не русалки, рассердится — лодку только так в любом месте перевернёт и веслом по затылку приласкает. И буду с Васькой на пару слизью обтекать. Нет ведь у меня ни оружия, ни защиты какой, я ж не воевать сюда плыл. И на берег нельзя: вон старшая из-за сосен щурится, следит, чтобы слово не нарушил. Они тут хозяева, а я гость незваный.
А водяной ответа ждёт, да так на пиво поглядывает. Русалок уж и след простыл, только смех с большого озера доносится, да водяного просят меня не обижать.
— Прости, — говорю, — хозяин. Угостить хотел девок твоих. От души.
— Угостить это хорошо, — кивнул важно. — Только больше не давай, а то начнут воду мутить, рыб пугать…
— Не буду, — отвечаю. — А ты сам угостишься пивком? Мне для хорошего человека не жалко.
— Пивком, говоришь? — в усах с бородищей улыбку прячет довольную. — Можно, можно. Давно я пивка не пробовал… Как звать-то тебя, мил человек?
— Джастер, — отвечаю. — Ведун я. А тебя?
— Лексей Михалыч я был, — приосанился, бородищу ладонью зелёной огладил. — Купец второй гильдии. Только давно это было, веков пять уж прошло.
— Ну, будь, Михалыч! — Пива я не пожалел.
Водяной проглотил, зажмурился довольно и снова на меня глянул по-доброму. А старшая за спиной так брови вздёрнула — выкрутился, мол, хитрец, и ушла по делам недалеко.
— Надолго ты к нам? — Водяной спрашивает.
— Нет, — отвечаю. — Ещё день — и домой.
Вздохнул, плечи округлые опустил.
— Печально, — говорит. — В кои веки понимающего человека встретил…
— Большое хозяйство у тебя, Михалыч, — отвечаю. — Вон озёра какие. Как справляешься-то?
— Большое, — кивнул. — А справляюсь один. Как угорь кручусь, без отдыха. За всем догляд нужен. То щуки расплодятся, то мальки не родятся, то русалки безобразничать начинают…
— А в круглом озере у тебя что? — решил я попутно разузнать. — Я смотрел — место хорошее, омуты есть, а не живёт никто.
— Хорошее, да без хозяина оно, — Михалыч вздохнул. — Там течения хитрые, глаз да глаз нужен, а кого я там оставлю? Девкам им всё веселье да баловство подавай…
— Неужто некого поставить? — удивился я, а сам про Ваську подумал, да и отмахнулся от мысли: безалаберный он, ленивый, а тут работать надо на совесть.
— Некого, — совсем водяной закручинился. — Одни девки у меня, а мне парень нужен. На кого я всё это оставлю? Мне бы такой человек, как ты… Может, останешься, ведун? Русалки у меня красивые, сам видел. Любую тебе отдам, для такого парня не жалко! И омут вам самый лучший дам. Да хоть вот то озеро забирай!
Прикинул я перспективу, усмешку нервную спрятал.
— Рад бы помочь, но не могу, Михалыч, извини. У меня свои дела на земле еще не закончены.
Водяной покивал, вроде как понимает, а чую — надо ему что-то предложить взамен, а то, неровен час, и до берега не доплыву на лодочке по бесхозным озёрам… Водяной — он водяной и есть, ему свою выгоду соблюсти надо, а мне свою. Ладно, рискну.
— Слышь, Михалыч, есть у меня на примете утопленник один. Давай пришлю к тебе, а ты поглядишь, будет от него толк или нет.
— Что за утопленник? — заинтересовался водяной разом. — Я у себя в озёрах всё знаю, нет у меня таких.
— Да в другом озере он живёт, в дальнем. Василием звать. Молодой парнишка, крестьянских кровей.
— Василий, молвишь? — нахмурил брови, подумал, головой покачал. — Не, не слыхал вроде. Присылай, погляжу.
— Пришлю, — отвечаю. — А ветер попутный дашь? Чтобы не кружило на бесхозе?
— Это дам, — усмехнулся в усы. — Хорошему человеку не жалко. А теперь пора мне, дела ждут.
— И мне пора, — я посмотрел на круги, оставленные нырнувшим водяным. Хороший мужик, серьёзный, хозяйственный. И как его утонуть угораздило?
— Под лёд на санях с товаром провалился, — откликнулся мысленно Михалыч. — Да не переживай, один я был и тут обустроился неплохо. Шли своего Василия, не забудь!
— Не забуду.
Я допил пиво, собрал остатки пиршества в пакет: выкину потом в посёлке. На старшую покосился: стоит у любимой сосны, в двух шагах от воды, смотрит молча и вроде как с уважением.
— Спасибо, — говорю, — что погостить разрешила. Хорошее у тебя тут место. Чем отблагодарить тебя?
Глаза отвела, губы поджала — строгая, да и возраст не чета тем девчонкам, с которыми я дело имел.
— Ты одна тут, — говорю, — трудно тебе. А там у меня девчонок много. Прислать тебе в помощь?
Помолчала, поверх меня глядя, а потом кивнула медленно, словно одолжение делала. Ну да я не гордый, понял и так.
— Тогда пришлю, — отвечаю. — Нечего им без дела по лесам бегать.
Отвязал лодку и поплыл обратно. Михалыч не обманул — дал ветер попутный, я не плыл — летел. Старшая по своему берегу шла, провожала. Не знаю, сколько ей веков было, а не верила она людям. Она и мне-то не особо поверила. Ну да не мешала ни в чём — и ладно.
Лодку я вернул, своё забрал. Навок, что по дороге в лесу меня ждали, к старшой отослал: она их в оборот сразу взяла. А я шёл и думал, что с Васькой
