сказал, вновь вставая с места Котон, — ты ответишь. Ты настаивал на этой авантюре. Ты — убийца!

Сергей вздрогнул, услышав это страшное, такое непривычное для последних поколений слово. Будто удар тока пронизал всех.

Мерсье ничего не ответил. Все напряженно следили за ними. Противники стояли, издалека глядя друг другу прямо в глаза. Лицо Мерсье, всегда поражавшее быстрой сменой выражений, выдавало сильнейшее душевное смятение.

Но тут вмешался Маслаков:

— Не один Мерсье — все мы отвечаем за гибель участников экспедиции. Выводы о состоянии недр Венеры будут срочно пересмотрены.

Глава третья.

ТЯЖКИЙ ПРИГОВОР

Котон не унимался. Он вел настойчивую агитацию против освоения Венеры. Но дело было, конечно, не только в Котоне.

Вообще разногласия между Советом переустройства Земли и Советом освоения Венеры возникли уже давно — с тех пор, как был создан последний.

Людям свойственно переоценивать любимое дело. Совет переустройства Земли сделал уже так много, что участники этих работ законно могли гордиться результатами своего труда. И в то же время они считали: предстоит сделать еще столько, что незачем отвлекать силы на другие планеты. Освоение их — вопрос далекого будущего, утверждали они. А пока надо завершить покорение Земли, в первую очередь уничтожить гигантские ледяные покровы на значительной ее части. Но как справиться с последствиями уничтожения льдов, было еще не вполне ясно. Над этим работали физико-географы, гляциологи, метеорологи, энергетики, биологи.

Мировой Совет — главный координирующий центр всех человеческих усилий — счел, что уже можно приступить к широкому освоению Венеры, это не помешает ведущимся на Земле работам: в распоряжении человечества имеются вполне достаточные энергетические ресурсы.

Чем больше знаний о Венере накапливали направляемые туда экспедиции, тем более реальной оказывалась возможность заселения планеты, хотя всем была ясна необычайная сложность этого дела. По мере того как проект получал все более солидное научное обоснование и число его сторонников увеличивалось, противники активизировались. Сначала они утверждали, что слишком мало данных для принятия столь важного решения. Затем, когда сведений накопилось достаточно, стали брать под сомнение их достоверность. Ну, а теперь-то уж, после происшедшего…

Сергей не раз ожесточенно спорил с Жаном. Но как бы ни были запальчивы, остры их споры, они всегда оставались лучшими друзьями. Котон вовсе не был авторитетом для Сергея, которому было неприятно его тупое, прямолинейное упорство. Мерсье импонировал ему широким, острым умом, громадными знаниями, целенаправленностью. Это была настойчивость творческой убежденности. Но цель-то казалась Сергею недостаточно обоснованной.

Правда, в личности Мерсье было нечто смущавшее Сергея.

Он не вполне мог отдать себе отчет — что именно. Мерсье очень много делал для освоения планет и всячески пропагандировал эту идею, приводил неопровержимые, казалось бы, доводы. Упоминал об атмосфере, состоянии недр и других условиях Венеры, называл цифры нужной затраты энергии, говорил о способах добывания ее. Намечал, сколько людей и каких специальностей понадобится на первое время…

Но о людях Мерсье упоминал словно о безликой массе. Живых, конкретных людей не чувствовалось за его цифрами. Иногда даже начинало казаться, будто они только орудия для выполнения дерзких замыслов. Мелочь, но характерная: рекомендуя в одном из своих выступлений состав экипажа первой ракеты Большой Экспедиции, Мерсье скороговоркой назвал людей по именам, перечислил их специальности, но ничего не сказал об их характерах, индивидуальных особенностях. А так хотелось это услышать! Ведь это существенно важно для тех сложных и трудных условий!

Быть может, даже неодобрительное отношение Сергея к освоению планет в какой-то мере было связано с этим его ощущением, что Мерсье недостаточно внимателен к людям. Такова человеческая психология — иной раз любовь или антипатию к идее невольно связываешь со своим отношением к ее носителю.

Мировой Совет назначил комиссию для новой проверки и оценки сведений о Венере. С нетерпением Сергей, как и все человечество, ждал выводов. Каждое утро в определенный час самолет ближних перевозок доставлял его в лабораторию по переработке планктона. Привычная работа не мешала следить за текущими сообщениями и размышлять. Как и его немногочисленные товарищи по лаборатории, Сергей напряженно слушал передачи. О Жане и его спутниках ничего не сообщалось.

Что они там делают? И как им мучительно тяжело: горе из-за гибели друзей, неопределенность ближайшего будущего.

По всемирному теле сообщили, что через несколько минут будут передаваться заново систематизированные выводы относительно Венеры.

В лаборатории наступила полная тишина. Конечно, по всей Земле с таким же напряженным вниманием слушали это сообщение. Его делала та самая седая женщина, которая возражала Котону на экстренном заседании Мирового Совета.

Выводы мало отличались от прежних. Да, Венера очень трудна для освоения, но не более, чем предполагалось раньше.

Венерианские сутки весьма длительны: они равны двумстам тридцати земным. Такое резкое отличие хотя и сильно осложняет дело, но на Земле уже давно научились побеждать темноту, превращать ночь в день.

Температура атмосферы планеты чрезвычайно высока: до трехсот градусов Цельсия. Это объясняется не только большей близостью Венеры к Солнцу. Виноваты в этом и обилие углекислоты в атмосфере, и постоянный густой облачный покров, который создает парниковый эффект — мешает теплу уходить в космос. Когда мы уменьшим количество углекислого газа и водяных паров в верхних слоях атмосферы, то и температура понизится.

Состав венерианской атмосферы известен: там очень мало азота, всего около полутора процента кислорода и до девяноста процентов углекислоты. Жизнедеятельность растений постепенно уменьшит количество углекислоты и увеличит процент кислорода, как и произошло на Земле.

— Но, — продолжила докладчица, — мы не намерены ждать миллионы лет, а средства для переделки атмосферы Венеры у нас имеются.

На Венере свирепствуют страшные сухие грозы, пыльные бури и смерчи. Безусловно, человечество сумеет укротить стихии планеты, в том числе и ее яростные недра.

— Мы все стоим на том, что Венеру надо осваивать раньше других планет, — говорит докладчица, — но когда? Мировой Совет считал, что это надо начать делать, когда все будет рассчитано и подготовлено.

Она поправилась:

— Простите, я выразилась не совсем точно. Конечно, решительно все рассчитать заранее невозможно. Человечество всегда в нужных случаях шло на оправданный риск, на неизбежные жертвы. Подчеркиваю — неизбежные. Но были ли необходимы эти жертвы сейчас? Или можно было обойтись без них?

Невозможно было рассчитать, что именно в определенном месте и в этот момент произойдет катастрофическое извержение. Так почему же это место так категорически было признано самым безопасным? Очевидно, кое-кто о деле думал больше, чем о людях.

К выражению скорби на ее лице присоединился оттенок гнева.

— Мировой Совет,