– Льщу себе надежду, что парочка из них действительно была хороша. Ну, это так, если без ложной скромности.

– Мне нравились те, что с призраками.

– С призраками? О, нет!

– Да! Они привлекали внимание, брали за душу. Способны были напугать.

– Это была всего лишь проба кисти.

– Почему вы оправдываетесь? Меня всегда увлекала тема потустороннего существования. Там, откуда я родом, к призракам относятся серьёзно, даже с уважением.

– Для меня призраки всего лишь метафора прошлого. Пугающие отголоски памяти, не более.

– Прошлое наполнено призраками, дай им волю, и они сведут тебя с ума. Призраков нужно уметь держать в узде. Или – в рамках. Не стоит давать им волю.

– Какие призраки являются вам, Дориан? Расскажите мне о них? Как вы оказались на месте управляющего в «Райский кущах»?

– Райских садах, – поправил он, и, вновь пригубив вино, брезгливо поморщился. – Это не самая красивая история. Явно не из тех, что рассказывают, пытаясь произвести впечатление на девушку.

– Не всем история суждено быть красивыми.

– Не всем, – согласились с нею. – Вам какие истории нравятся, Кора?

– Правдивые.

– Вот это вряд ли правда. Люди очень странные создания, мисс Аддерли. Сначала они требуют правды, ищут её, а когда находят, готовы отдать всё, лишь бы забыть о ней. Прежде чем искать правду, нужно точно отдавать себе отчёт – что ты будешь с ней делать?

– Ну, что касается правды о вашем прошлом, я точно знаю, что стану с ней делать – я не буду себя этим нагружать. Это ваша ноша. Ваши призраки.

– Ну, что ж? Вот вам правда. У меня никогда не было моей собственной семьи. Вернее, она, конечно, была, но я её плохо помню. Папаша – наркоша, а мать – девица в улицы, родившая меня, когда ей не было ещё и шестнадцати. Естественно, что заботиться обо мне они не могли. Так я оказался сначала в приюте, потом – в приёмных семьях, потом – просто на улице. Когда живёшь так, как жил я, то всё, на что ты можешь надеяться – это отсутствие боли. Для оказавшихся на дне это и есть счастье; всё, на что они могут надеяться. Попадая на дно перестаёшь верить в бога и в божий промысел.

– Если нет бога, то и промышлять некому – логично.

– А вы верите в бога, Кора? Верите, что за порогом смерти мы продолжаем существовать? Что, возможно сам дьявол жаждет пытать нас там до конца времён? Ваш дед верил, что каждый смертный грешен и познает расплату за свои грехи.

– Мне сложно верить в то, что, когда меня не будет здесь, а я буду существовать где-то там, но в бога я верю. Мой бой милосерден. В моём видении мира никто не обречён, как бы не был грешен. У каждого есть шанс спастись, – прозвучавшие слова показались Коре излишне пафосными, и она попыталась отшутиться. – Наверное, ваше вино слишком крепкое? Оно ударило мне в голову. Обычно я не имею привычки рассуждать о спасении душ с красивыми незнакомцами. Чему вы улыбаетесь?

– Вам Я улыбаюсь вам, Корнелия. Наверное, это голос крови говорит в вас. «Никто не обречён, каждый может спастись», – приблизительно тоже сказал ваш дедушка около пятнадцати лет тому назад, когда я вместе с другими оболтусами, с которыми мы сколотили шайку, забрались в особняк "Райских Садов», в надежде поживиться грабежом. Мы не погнушались бы и убийством, но, слава богу, не сложилось. У Гордонов было полное моральное право отправить меня в тюрьму, но вместо этого они предпочли принять участие в моей жизни. Помогли встать на правильный путь, дали образование, обеспечили работой. Я в прямом смысле слова обязан им своей жизнью. Для меня ваши бабушка и дедушка были семьёй и меня всегда удивляло – почему вы не поддерживаете с ними отношения? Почему никогда не пытались навестить, встретиться, поддержать или – получить поддержку? Если не ради них самих, так хотя бы ради того, что они могли дать вам? Поначалу я представлял вас себе избалованной, глупой девчонкой, но, наблюдая за вами издалека, на расстоянии, понял, что вы другая.

– Вы наблюдали за мной?..

– Пытаясь вас понять – да.

Дориан подлил вина и, прищурившись, поглядел на Кору поверх бокала.

– Хотите знать, к каким выводам я пришёл?  Вы мне нравитесь, Корнелия Аддерли – нравитесь не только как наследница «Райских Садов», не только как красивая женщина нравится мужчине – вы нравитесь мне как личность. Мне нравится ваше лицо, нравится ваше сдержанное, целомудренное отношение к жизни, нравятся упорство вашего характера и даже ваша осторожность. Мне нравятся, – он усмехнулся, – ваши мрачные картины с призраками. А вот я вам – нет. Но я от всей души надеюсь, что в ближайшее время всё переменится. Скажите, у меня есть шанс?

Кора, в очередной раз смущённая пылкими взглядами и речами, пожала плечами:

– Это будет зависеть от вас.

– Вы меня полюбите, когда узнаете. Меня многие любят, но вашей привязанность мне особенно хотелось бы заручиться. Я стану её дорожить.

– Перестаньте нести чушь. Я прекрасно понимаю, почему вы говорите всё это.

– Почему вы так уверены, что мною движут лишь меркантильные интересы? – то ли насмехаясь, то ли и в самом деле заинтересовавшись, спросил он. – Почему так не уверены в своих женских чарах? Совершенно, кстати, напрасно. Поверьте, моему искушённому вкусу и богатому жизненному опыту – вы очаровательны и желанны сами по себе. Наследство – приятный бонус, но лишь бонус, не более того.

– Пока я не расположена вам верить.

– Поверите, – настаивал он с усмешкой.

Прищурившись, он наблюдал за ней как кот наблюдает за мышью, зная, что она уже в его власти; что её надежды успеть, вёртко юркнув, укрыться в маленькой норке, всего лишь иллюзия.

Но зачастую уверенность кота в своих силах бывает иллюзией не меньшей.

– Последний тост, Корнелия Аддерли –за нашу встречу!

– За встречу, – согласилась она.

Когда воодушевление и волнение, державшие на подъёме весь день, покинули её, Кора ощущала себя проколовшимся шариком, из которого вышел весь воздух. Немудрено устать. Из дома она вышла в семь утра, сейчас было без четверти одиннадцать вечера. Ещё столько предстояло сделать, а из рук всё валилось от усталости. Ноги гудели, голова – болела, но в целом это был хороший день, не обманувший ожиданий.

Чтобы взбодриться, она приняла горячий душ, затем выпила вечернюю чашечку кофе. Кофеин помог рассеяться остаткам алкогольных паров, прояснял голову. Хотя какие там алкогольные поры после рюмки вина за весь вечер? Так! Лёгкий туман, даже скорее – флёр.

И в этом золотистом тумане плавал образ Дориана – образ сладкий, но с горчащей миндальной ноткой.

Дориан – красивое имя. Волшебное, волнующее. И напоминает о порочном Грэе, вышедшем из-под пера Оскара Уайльда. Бередит, волнует, горячит, но не стоит забывать о том, что влюбляться не входит в её планы.  Никакой любви – только не сейчас. И желательно не в ближайшие лет сто. А лучше всего – никогда. Самое щедрое, что можно себе позволить – интрижку, но тут материал не тот.