Взъерошенные волосы и тёмные очки делали его похожим скорее на простого парня, нежели на полицейского.

– Ездил на концерт? – поинтересовалась Паула, когда Ренко запрыгнул в машину, едва она остановилась.

– В Париккала вчера был побит температурный рекорд, – ответил Ренко.

Разгоняясь, Паула растянула рот в улыбке, хотя на самом деле неформальный вид напарника был ей не так уж интересен. Она заметила, что Ренко оценивающе разглядывает её – вероятно, размышляя, как следует отнестись к её реплике. Паула решила не подавать виду, что уловила взгляд, и невозмутимо сосредоточилась на дороге. С такими, как Ренко, нужно всегда быть начеку, иначе они начинают допускать вольности и переходить в рабочих отношениях границы дозволенного.

– Когда ты позвонила, я был с супругой в магазине. Тебе пришлось бы ждать, если бы я пошёл переодеваться. Что лучше: не тот внешний вид – или если бы я опоздал?

Вопрос прозвучал столь бесхитростно, что Паула решила быть снисходительной.

– Лучше быть вовремя, – ответила она.

Ренко расслабился, поднял очки на лоб и вытянул ноги.

– Отличный у тебя «Сааб», таких больше не делают. Жаль, шведы продали компанию в Китай. Впрочем, ничего не имею против китайцев. Скорее, против шведов. Это ведь модель 9–5 второго поколения?

– Ему больше десяти лет, – сказала Паула, не зная ответа на этот вопрос.

Машины никогда её не интересовали – настолько, что она и не думала купить более новую. Отец отдал ей свой «Сааб» за какие-то смешные деньги, когда в очередной раз развёлся и стал жить один.

– Чем тебе шведы не угодили? – спросила Паула.

– Матс Сундин забил нашим на последней минуте[8]. Первая хоккейная трансляция, которую я помню. Отец рыдал так, что я не на шутку испугался.

Паула усмехнулась. Они с отцом тоже смотрели ту игру – правда, он до самого конца сомневался в победе. «Я же говорил!» А плакал он годы спустя, когда финны всё-таки выиграли.

Праздничные пробки уже рассосались. Паула резко перестроилась через две полосы и повернула на кольцевую дорогу в западном направлении.

– Тело обнаружено по адресу фонда «Лехмус»[9]. Знаешь такой? – спросила Паула.

– Впервые слышу.

– Погугли.

Ренко достал телефон и открыл браузер.

– «Лехмус» – некоммерческая организация бла-бла-бла, – стал читать он. – Выдаёт гранты деятелям искусства, а также финансирует исследования в развивающихся странах и международные программы сотрудничества. Воплощает собственные художественные и общественно значимые проекты. Мы хотим сделать мир лучше бла-бла-бла…

– А можешь читать вместе со всеми бла-бла-бла? – перебила Паула.

– Окей, сорри. Мы хотим сделать мир лучше, привлекая внимание к проблемам развивающихся стран и причинам этих проблем, а также участвуя в их решении. Развивающихся стран, – медленно повторил Ренко. – Никогда не понимал этого выражения. Ведь это не просто означает, что они отсталые, но ещё и предписывает…

– Кто учредители? – нетерпеливо спросила Паула.

– Один момент, смотрю… Председатель правления Май Ринне, заместитель Элина Лехмусоя…

– Лехмусоя? Эту фамилию я где-то слышала, – припомнила Паула.

– Фонд «Лехмус» учредил в 2000 году Ханнес Лехмусоя, чтобы направить часть прибыли концерна «Лехмус» на общественно полезные начинания, – прочитал Ренко.

– Лехмусоя, концерн «Лехмус», фонд «Лехмус», – перечислила Паула. – Похоже на семейное предприятие.

– Так и есть, исполнительный директор у них сейчас Юхана Лехмусоя. Похоже, сын Ханнеса.

– Чем занимается концерн?

– Тут есть ссылка… Пишут, строительством и инфраструктурой.

– Инфраструктурой…

– Да. И почему у этого слова нет финского синонима? Финну не так-то просто произнести «инфраструктура». Хотя как вообще подобрать слово для обозначения всего, по чему и с помощью чего всё на свете перемещается куда угодно: машины, люди, сточные воды, информация, энергия, поезда, корабли, трейлеры, продовольствие, товары… и ещё социальная инфраструктура…

– Короче, инфраструктура. Пора поворачивать налево? – прервала Паула монолог Ренко.

Свернув с кольца, они оказалась на ухоженной, но очень узкой дороге, петлявшей в полях под солнцем. Резкий поворот – и машина нырнула в тень лиственного леса. Они чуть не проскочили перекрёсток, где пора было сворачивать к резиденции фонда «Лехмус».

Неподалёку от перекрёстка стоял грузовик с пустой платформой. Он занимал почти всю полосу, и чтобы обогнуть его, нужно было выехать на встречную полосу без возможности увидеть, не едет ли кто в противоположную сторону.

– Запиши номер, – сказала Паула уткнувшемуся в смартфон Ренко.

Тот встрепенулся, подался вперёд, рассматривая номер, и затем повторял его вслух, пока не вбил в телефон.

– Липы! – рассмеялся Ренко, когда они свернули на грунтовку.

Дорогу окаймляли старые деревья с бугристыми стволами.

– Ты уверен?

– В чём?

– Что это липы.

– Более чем, – ответил Ренко и прильнул к лобовому стеклу. – Их лучше обходить стороной, с них тля гадит.

– Ужас какой, – усмехнулась Паула.

– Эти такие старые, что вряд ли их посадил патрон. Думаю, липы появились здесь до семейства Лехмусоя.

За очередным поворотом открылась короткая прямая дорога к резиденции. В конце виднелся огромный деревянный белый дом, справа от которого блестело море. Липы заканчивались у металлических ворот, и дальше дорога шла через ухоженный сад к главному входу, огибая клумбу.

Перед закрытыми воротами возвышался синий сверкающий на солнце контейнер для морских перевозок. Возле него стоял полицейский фургон, а на площадке рядом – красный двухместный кабриолет и внушительный чёрный внедорожник.

Паула остановилась у фургона.

– Говорить буду я, – предупредила она Ренко, прежде чем открыть дверь.

Под крайней липой стояли двое полицейских в форменных рубашках и мужчина лет шестидесяти, одетый в синий комбинезон.

– Клуб любителей тлиных какашек, – пробормотал Ренко у Паулы за спиной.

Из-за этого Паула не смогла сдержать улыбку, здороваясь с молодыми полицейскими и человеком в комбинезоне, назвавшимся управляющим недвижимостью фонда «Лехмус». Его вызвали по телефону в десять утра – когда семейство Лехмусоя приехало, чтобы отметить Юханнус.

Юхана Лехмусоя увидел принадлежащий фонду контейнер и попросил управляющего убрать его как можно скорее.

– Так вот, в контейнере труп, – пояснил один из полицейских и заверил, что они ничего не трогали.

Внутри контейнера помимо управляющего побывали только медики, которые констатировали, что реанимация уже не поможет.

– Я увидел, что оттуда капает, и открыл дверь. Не думал, что он полон воды, – поспешно произнёс управляющий.

– Полон воды, – медленно повторил Ренко. – С чего бы?

Комбинезон управляющего был мокрым по пояс. Паула подняла руку, призывая всех умолкнуть и дать ей сосредоточиться.

– Это ваша машина там, у перекрёстка? – спросила она управляющего.

– Моя. Точнее, лехмусовская.

– Ясно. Отдайте ему ключи, – Паула кивнула на одного из полицейских. – А вы уберите грузовик с дороги и возвращайтесь. Вы, – обратилась она ко второму, – огородите пятиметровый радиус вокруг контейнера. Лехмусоя здесь? – на этот вопрос управляющий утвердительно склонил голову.

– Думаю,