не трезветь, не выходить из машины, не двигаться, чтобы не спугнуть, растянуть напряжение, растянуть вязкость момента, заблудиться в нем, обмануть, что заблудилась, закончить работу раньше, оставаться в кровати дольше, ловить лучи первого весеннего солнца в волосах, прикоснуться губами к его губам, задержаться в поцелуе, застыть, сфотографировать, заснять, нанести на кожу, пропустить под нее, закопать в пустыне, погрузиться в океан, выкрикнуть в ночную улицу, обнимать часами долгими, в онемевших руках обнимать и гладить его руки, не давать им засыпать, не давать им отвлекаться, сплетать эти пальцы, чувствовать каждой клеточкой кожи, смотреть, смотреть, смотреть в его глаза и видеть море, видеть волны, видеть штиль, видеть птиц, разрешающих небо, видеть легкий силуэт луны на рассвете, видеть солнце яркие краски на траве, видеть свет и видеть закаты, видеть радость его и чувствовать его печаль, видеть прошлое и видеть жизнь сейчас, видеть его, видеть его и любить, как любят свободу и первый полет, как любят чистые реки, к которым пути не протоптаны, как любят песок, солнцем выжженный, как любит лодку моряк, как любит машину гонщик, как должна была любить меня мама, как любит тишину неспокойное сердце, как любит шум на концертах артист, как любят испанцы херес, как приходит понимание смысла линий книги, как приходит покой уставшим глазам, так приходит ко мне понимание моих чувств и покой от принятия их, приветствия их, объятия.

Я вспоминаю события той весны и прошу своего красивого мужчину остановиться на ближайшей заправке. Быстро выбегаю из тачки и возвращаюсь с бутылкой вина, сразу же прошу прощения за свою маленькую слабость и за предстоящие монологи, которые точно полезут из меня, как крем из кондитерского шприца. Конечно, он спокоен. Он смеется, и его ямочки раз и появляются на смуглых серферских щеках. Да, он похож на серфера, по крайней мере я уже не раз представила его в гидрокостюме на шортборде, ловко ловящим волны и взгляды девочек на берегу. Но девочкам не повезет, потому что со своего борда он будет ловить только один вгляд. Мой взгляд.

Loca. Он включает что-то тягучее, чувственное, испанское, как тот ореховый херес. Интересно, если есть аллергия на орехи, можно ли получить плохую аллергическую реакцию на херес? Разве что ты человек плохой, и карма тебя не любит. Задаю Д. несколько вопросов, пользуясь случаем и своим развязавшимся языком. Он неспешно отвечает, делая паузы в пару секунд, словно убеждаясь, в порядке ли я, и кивает головой, предлагая мне следующий вопрос.

Мне давно не было так весело, как в этом моменте с Д. Хоть я и заваливаю его вопросами, и он отвечает, но мне мало что удается узнать о его жизни, так легко и дипломатично он уклоняется от первоначальной цели моих вопросов и дает мне лишь размытые ответы, которые можно понимать как открытую концовку фильма, где вы сами решаете, он умер, или просто рептильный мозг посылает вам этот исход. Д.перестраивается в полосу торможения и поворачивает к пляжу.

Я качаю головой в такт знакомой музыке, открываю дверь и, немного пританцовывая, выхожу из машины. Ну, кто тот дивный человек, которого мы остановились забрать? Словно слыша мой вопрос, Д. едва заметно кивает в сторону двухстороннего причала, расположенного внутри акватории порта.

Лицо грустное, точеное, изрезанное тонкими морщинками. Она видит нас и начинает махать руками, быстро продвигаясь вперед. Я представляюсь, девушка улыбается и равняется со мной. Солнце бьет в глаза, солнце жжется и щурит, солнце греет, наполняет меня собой. Я делаю последний глоток, выбрасываю бутылку. Выдыхаю. Где Д.? Смотрю на нашу новую спутницу, ловлю ее взгляд и замечаю нашего водителя. Он сидит на песке, вытянутые назад руки погружаются в песок, голова чуть запрокинута наверх. Я застываю, не решаясь нарушить его момент, вторгнуться и прервать мысль в этой красивой голове. Или можно? Женщина, спутанные кучерявые волосы до плеч, темные как горький шоколад, который вы выбираете на диете. Плечи слегка обгорели, короткие шорты обнажают бледные ноги, где гостеприимно отдыхает песок.

Чуть киваю сама себе и крабом отхожу обратно к машине. Очень хочется закурить. Запускаю руку в карман куртки и не без удивления нахожу там Maddox и красную зажигалку. Неторопливо поджигаю и втягиваю легкими дым. Раз. Меня заполняет, уже не так пусто внутри. Два. Ноги знакомо подкашивает, тело становится мягким и гибким, не моим, но лучше, спокойней. Три. Я тянутой за второй. Ветер легко касается нас. Касайся мягко, ты все делаешь правильно, не туши нас и не пугай. Обволакивай, утешай, защищай от тишины внутри, разбавляй ее своей музыкой, расскажи нам свои истории, погрузи нас в прошлое, стряхни песок с полок, дай погрузится в глубокие воды твоего спокойствия, загадай загадку и спроси ответ через три дня на рассвете, зачерпни c силой мои сомнения и развей их по уголкам незамеченным, где погибнут они в одиночестве, неугодные и незрелые, так ломавшие мою голову, так крадущие мои вечности, уноси их своими крыльями, под песком, вместе с волнами, на берег тот, где нога моя никогда не коснется земли. Унеси их с собой, забери. Как забрал что-то важное, то, о чем не могу вспомнить.

Машу рукой Д. пьяно улыбаясь и шутя. Что-то во взгляде его. Новое. Пугает и завораживает. Тянет меня и скручивает тугой пружиной.

Мне хочется чая и мятного мороженого. Не сладкого, такого, чтобы связало все и замерзло, а потом отогрелось вновь. Я едва касаюсь пальцами рукава куртки Д., шутливо клянча заехать на заправку. Да, у меня особые отношения с заправками, я прямо жить без них не могу. Он возражает, что там я вряд ли найду свое мороженое. На что я предлагаю ему отвезти меня в И. поискать там. Опять этот странный взгляд, холодный? Говорю, что любое мороженое сгодится.

Мы садимся в машину, я кутаюсь в куртку, заботливо повешенную на край спинки сидения. Кошусь на Д., не могу не коситься, не могу не гадать, что с ним происходит. Забываю про нашу попутчицу, почти задаю свой вопрос… Женщина с шумом выдыхает, я вздрагиваю и оборачиваюсь. Честное слово, я просто скоро перестану их замечать, и как Д., совершенно спокойно и размеренно, начну задавать вопросы об их жизни, вовлекая себя лишь настолько, чтобы услышать и дать понять, что здесь безопасно открыться, что здесь они не одни.

Ее зовут К. На момент нашей встречи ей 42 года. C детства любимая отцом и отвергаемая матерью, она росла неспокойным ребенком, жаждущим получить принятие от