диалог оказалось легко, словно ты встретилась со старым знакомым, который знает тебя уже сотни лет и легко считывает состояние.

Мой водитель, назовем его Д., ловко и аккуратно вел машину, изредка задавая вопросы и поглядывая на меня, когда я надолго замолкала. Он работал на какого-то серьезного мужика, всюду катался по его поручениям и выполнял какую-то мелкую (и не очень) работу. Он не захотел вдаваться в подробности, я не стала навязывать вопросы. Дорога петляла, городские спальники сменялись частными домами, тонущие в зеленых соснах и елях. Мы проезжали пустые поля и мосты, мельницы, старые заправки. Заправки иногда вызывают во мне благоговение и тревогу. Зачастую что-то волшебное для моего сердца происходило в таких местах: разговоры, признания, отогревающееся тело после стакана кофе и холодного бутерброда. Так даже романтичней, если у них не было печки, или она была временно сломана. Я побывала на огромном количестве заправок в этой стране, пока колесила со своим прекрасным и любящим бывшим. Дай бог ему навсегда оставаться одному. Мы сворачиваем на одну из таких заправок, что так сильно напоминает мне одну из тех, где мы были с Ним. Д. говорит мне, что нужно забрать одного человека, босс попросил. Я лениво киваю и выхожу из машины, когда та останавливается.

Их роман завязался нескоро, прошло больше года работы Л. в этой фирме. Д. не просил уточнить, а я слушала с подступающей тошнотой и не могла понять, зачем мой красивый и добрый водитель так хочет услышать эту историю. И почему В. ему отвечает. Здесь нет лампы, светящей тебе в лицо. Пожалуйста, пожалуйста, остановитесь. Но, как в знакомом нам кошмаре, мы не можем закричать и мы ждем, когда наступит утро. Когда вы были маленькими детьми, что вас больше всего радовало? Было такое, что предвкушение подарка, момент, когда тебе подносят его значимые взрослые, был ярче и волшебней, чем сам подарок? Думаю, что у многих так происходило. Во взрослой жизни эта схема иногда ломается. Во взрослой жизни мы можем бояться, испытывать неловкость и неприятное волнение. А что, если это не то, чего я так хотела? Что, если подарок будет не про меня, что, если человек покажет тем самым, что не знает про тебя ничего. Чаще и чаще я слышу, как люди отказываются дарить друг другу подарки, потому что не хотят тратиться, что-то искать, что-то делать, думать, просто выделять время на любимого человека. А может нелюбимого. Разве в детстве мы были такими? Хочется не терять эту искренность и радость простых моментов. Хочется, очень, а она все равно теряется. Может и странная мысль для этого момента, но я люблю делать подарки, как другим, так и себе. И кофе с заправок тоже очень люблю. И мысли, которые так часто куда-то улетают. Когда я выхожу с тремя горячими напитками и сажусь в машину, то вижу на заднем сидении человека, о котором говорил Д. Он представляет нас. Человека зовут В., он работает менеджером в какой-то мелкой конторе, где совсем недавно получил повышение. Он сильно радуется и постоянно привлекает к себе наше внимание, хотя, только внимание Д., а я слушаю в пол уха и сладко попиваю горячий кофе. У В. блестит лицо, глаза маленькие и неприятно пустые, стеклянные. Майка с цветным принтом не по размеру для его тучного тела, короткие шорты, красные вансы. Я не могу понять, сколько ему лет. Кажется, около 40. Откуда они знают друг друга, может, у них один босс? В. жалуется на свою бывшую подругу. Слово выбрала не я, но он постоянно использует его, не называя имени женщины. Они познакомились на работе, здесь, в Л., куда (давайте назовем ее Л.) перевели из М. офиса головной фирмы. Поначалу Л. казалась ему тихой и забитой, не идущей на контакт. Коротко стриженые волосы, неброская одежда, часто плачет. Женские слезы — просто отвратительно, говорит он. На момент, когда они познакомились, он уже несколько лет был в отношениях, крепких, или не очень, привычных, рутинных, его отношениях, которые имели смысл лично для него. Смыл был в привычке и расписаниях. Ему приятно было знать, что человек, словно пес, будет ждать его дома, прощать его измены (тут он начал рассказывать про интрижку на работе, явно кичась своей популярностью), устраивать скандалы, молить не уходить, давать себя так, как ему угодно, после ее принятия и прощения. Имея небольшую власть в своем офисе, он выкатывал ее на максимум, поглощая людей как холодный ветер спички. Когда они переставали гореть, он находил новые. В. не заметил момента, когда увлекся своей новой подругой. Девчонкой, что надеялась на исцеление и новую жизнь, которая, как и я когда-то, от чего-то бежала, не зная тогда, в какой ад приведет ее этот побег.

Все началось с вечерних овертаймов, когда они подолгу задерживались в кабинете, решая не самые интересные, но горящие задачи.

Кто-то готовил чай, кто-то опускал руку на плечо. Шутка, касание, она берет его за руку и краснеет. Неделей позже В. подвозит Л. домой, где спрашивает про ее чувства. Говорит, что не хочет вовлекать себя в отношения и ему нужен роман, что-то свежее, что-то новое. Отношения есть дома, там уже все налажено, говорит он. Девушка выходит из машины, звонит другу, едет к нему. Позже этот поступок, сделанный заглушить отвержение, будет душить Л. на протяжении нескольких лет.

Время шло, они продолжали работать в одном кабинете, не касаться взглядами, сохранять рабочий тон. Вы скажете, глупейше западать на своего коллегу. Еще глупее, когда коллега — твой босс. Я соглашусь. Работать было не просто. Узнав о «поездке» начался ледяной душ, постепенно приводящий в отчаяние, укачивающий бесконечным чувством вины и сожалением о той встрече, он оттачивал ее боль, как море шлифует камни. Как-то вечером он подошел к ее столу с чашкой чая и улыбнулся. От этой улыбки и слабо запотевших разводов горячего чая на деревянном столе стало невероятно спокойно. Она была прощена, ее принимали и хотели видеть. Тем вечером В. поднялся домой вместе с ней. На ту короткую встречу она не стала заводить разговор про его настоящие отношения, не стала спрашивать, что В. намеревается делать дальше. То тревожное эйфорийное счастье разбивало плохие исходы. Все казалось правильным. Все, кроме измены, которая прилипала как песок на липкое тело, забивалась в края одежды, скрипела на зубах, пыталась выйти вместе с воздухом из легких, горела некрасивой старой свечей, горела долго, не давая расслабиться. В. говорил ей