Билли судорожно перевел дух, зажмурил глаза и снова раскрылих. Луна снова стала луной. Спустя три минутны он уснул.

Новый день выдался ясным, и Халлек сдался на уговоры супругивскарабкаться к тропам Лабиринта. Земли Моханка были испещрены сложной сетьютуристских троп: от самых обыкновенных до очень трудных. Лабиринт считался«умеренным», и во время медового месяца они с Хейди дважды совершиливосхождение. Он помнил, какое удовольствие доставляли ему эти прогулки, —карабкался по кручам, а следом за ним — Хейди, смеющаяся, требующая, чтобы онпоторапливался, увалень этакий. Помнил, как протискивались через узкуюрасщелину. Он зловещим голосом бормотал своей молодой жене: «Ты чувствуешь, кактрясется под ногами почва?» — это когда они протискивались в самую узкую часть.Было очень тесно, но она ухитрилась шлепнуть его по заднице.

Халлек признался самому себе (но никогда, никогда — Хейди),что теперь больше всего боялся этих узких щелей. Во времена медового месяца онбыл стройным парнем, крепким, благодаря работе на лесоповале в западном Массачусетсе.Теперь он стал на шестнадцать лет старше и на много фунтов тяжелее. Весельчакдоктор Хаустон обрадовал его сообщением, во он вступил в возраст пороковсердца. Мысль об инфаркте на полпути в горы была тревожащей, хотя не слишком.Гораздо актуальное опасность застрять в одной из тех узких каменных глоток,через которые вились тропы к вершине. По-крайней мере через четыре такихпассажа придется с трудом протискиваться.

Ужасно не хотелось застрять в одном из таких мест.

Или еще такой вариант: бедняга Билли Халлек застревает врасщелине и тут же получает инфаркт. Два удовольствия сразу!

В конце концов он согласился попробовать, при условии, чтоона одна доберется до вершины, если он вдруг окажется не в форме, чтобыпродолжать восхождение. И еще одно условие: сначала они зайдут на «Нью-Плац» икупят там ему мокасины «сникерс». Хейди приняла оба условия с готовностью.

В городе Халлек обнаружил, что «сникерс» успели уступитьместо иной продукции, и никто больше даже не помнит, что это такое. Он купилпару зелено-серебристых спортивных туфель с цепкими подошвами для восхождений вгоры и с большим удовольствием примерил удобную обновку. Тут же припомнил, чтоне носил матерчатых туфель пять… нет, шесть лет. И вот нынче снова надел такие.

Хейди восторгалась ими и говорила, что он точно выгляделпотерявшим лишний вес. У выхода из обувного магазина стояли весы-автомат срекламой ТВОЙ ВЕС — ТВОЯ СУДЬБА. Халлек видел такую рекламу в последний раз,когда был еще мальчишкой.

— А ну, прыгай, герой! — сказала Хейди. — Вот монетка.

Халлек почему-то не сразу встал на весы, испытывая смутноебеспокойство.

— Давай скорей! Хочу посмотреть, сколько ты сбросил.

— Хейди, ты же знаешь, что эти уличные весы врут.

— Ну и пускай! Давай, Билли, смелей!

Он нехотя передал ей сумку и встал на весы. Она бросиламонетку. Монетка звякнула, и на панель автоматически выдвинулись двесеребристые металлические пластинки. Над той, что повыше, был указан вес,пониже — его будущее, его судьба. Халлек удивленно вздохнул.

— Я так и предполагала, — сказала Хейди, стоя возле него. Вголосе недоумение и сомнение, словно не знала — радоваться, бояться илисомневаться. — Я знала, что ты похудел!

Позднее Халлек подумал, что ее невольный возглас удивлениябыл вызван тем фактом, что он во всей своей одежде, со швейцарским ножом вкармане, с обильным завтраком в желудке весил 232. Четырнадцать фунтов потеривеса с тех пор, как уладил дело Кэнли.

Но не столь стремительная потеря веса заставила егоизумиться. Предсказание будущего! Нет, там не было банальностей типа ФИНАНСОВЫЕДЕЛА СКОРО УЛУЧШАТСЯ, или ВИЗИТ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ, или НЕ ПРИНИМАЙТЕ ПОСПЕШНЫХРЕШЕНИЙ.

Там было лишь одно слово черными буквами: ХУДЕЮЩИЙ.

По дороге в Фэйрвью оба в основном молчали. Хейди веламашину, пока до Нью-Йорка не осталось миль пятнадцать и движение стало довольноплотным. Припарковались на обочине, и она уступила ему место за рулем.Водительских прав его никто не лишал. Верно, что старуха погибла, что труп еебыл страшно изуродован, но Билли Халлек так и не получил ни единого прокола вводительских правах Коннектикута. Добрый старый бабник Кэри Россингтон об этомпозаботился.

— Ты что, не слышишь, Билли?

Он бросил на нее мимолетный взгляд и вновь сосредоточился надороге. Халлек стал теперь куда более дисциплинированным водителем: клаксономпочти не пользовался, рукой из окна автомобиля не размахивал, лучше примечалошибки других и менее склонен был их прощать. Конечно, убийство старой цыганкиуважения к себе не прибавило, да еще и ночными кошмарами замучило, но водителяиз него сделало образцового.

— Ой, прости… я не расслышал…

— Я просто сказала — «Спасибо тебе за чудесные каникулы». —Хейди улыбнулась и погладила его по руке. Для нее небольшой отпускдействительно получился отличным. Она умела выбросить из головы все негативное:старую цыганку, судебное разбирательство, цыгана с разлагающимся носом. Все этодля Хейди стало неприятностями прошлого, вроде периода дружбы Билли с темнью-йоркским головорезом.

Но пришла иная мысль, и улыбка исчезла с ее лица, когда онаснова внимательно посмотрела на мужа.

— Не за что, — ответил он. — Всегда рад услужить, моядорогая.

— Когда прибудем домой…

— Я снова прыгну на твои кости! — с наигранным энтузиазмомвоскликнул он и изобразил широкую улыбку. На деле он думал, что вряд ли быподнялся, даже если бы перед ним прошелся парад далласских «Каугерлз» вкостюмчиках голливудского Фредерика. И дело было вовсе не в том, что в Моханкеони вдруг зачастили. Дело было в «судьбе» — «ХУДЕЮЩИЙ». Не могло быть на весахтакого предсказания — просто игра воображения. Нет, все выглядело не менеереальным, чем название газеты. Вот что было самым страшным — реальность этойнадписи: ХУДЕЮЩИЙ! Да никакому безумцу в голову не пришло бы вставлять в наборпредсказаний подобное. У «предсказателей» набор всегда был один и тот же, вродепредстоящего путешествия или встречи со старыми друзьями. Никогда не бывало ибыть не могло даже такой более деликатной формы, скажем: вам предстоит немногосбавить вес.

Значит, имела место галлюцинация.

«Именно так!»

Отсюда следует, что у него крыша поехала.

«Ну, ну, брось! Это уже слишком.

Да нет, не слишком. Плохая новость, когда воображениевыходит из-под контроля».