– Ты не дрейфь, меня перед тем, как первый раз в разведку идти, тоже потряхивало, потом привык. Немец он тоже человек, тоже боится, и бить его, подлеца, можно. Видел, как мы лихо немецкий передовой отряд погнали и из совхоза «Ревдольган» их выбили?

– Видел.

К бархану подполз круглолицый младший лейтенант Мамаев, тихо спросил:

– Ну что, готовы?

Селиванов кивнул.

– Готовы.

– Времени у нас чуть больше часа. Скоро начнет светать. Атака в пять. К этому часу должны наши самолеты появиться. В поселок раньше времени не суйтесь, попадете под бомбы своей авиации. До их появления нам надо подобраться к позиции фрицев, снять часовых, уничтожить пулеметный расчет на бугре левее нас. Там наши машины с взводом автоматчиков прорываться будут. Я их подожду, а вашему отделению надо продвинуться к Улан-Эрге как можно ближе. Когда наши самолеты отбомбятся, врывайтесь в поселок, постарайтесь подавить огневые точки в крайних домах, а мы за вами на машинах подскочим. Все ясно?

Селиванов прихлопнул комара на щеке.

– Ясно.

– Раз так, пошли.

Два десятка десантников серыми ящерицами заскользили в сторону селения. Немецкие позиции достигли незамеченными. В десяти шагах перед окопом остановились. Селиванов втянул ноздрями воздух. Справа, со стороны пулеметного гнезда, принесло запах сигаретного дыма. Неподалеку от огневой точки маячила немецкая каска. Солдат вермахта с винтовкой за спиной ходил по окопу и что-то мурлыкал себе под нос. Селиванов посмотрел в сторону младшего лейтенанта, тот лежал в шаге от него. Мамаев указал на Селиванова, затем на часового и в сторону огневой точки, сам же по-пластунски пополз влево, с ним пятеро бойцов. Николай кивнул Вострецову в сторону немца в каске. Вострецов вынул из ножен финский нож, которым десантники вместо стропорезов зачастую резали парашютные стропы, но сейчас он нужен был для другого дела…

Немец не заметил, как русский солдат подобрался к окопу, но услышал шорох позади себя и обернулся. Закричать или выстрелить он не успел. Холодное стальное жало финского ножа вошло в сердце. Короткий вскрик, удивленные светло-голубые глаза, кровавая струйка из полуоткрытого рта. Вострецов придержал немца, аккуратно уложил на дно окопа. Это был первый убитый им немец. Первый убитый им человек. Гришку снова затрясло. Ком подкатил к горлу…

– Гюнтер!

Тихий оклик заставил Вострецова замереть на месте. Один из пулеметчиков, видимо, заподозрив неладное, решил проведать товарища. Голос отрезвил, дрожь ушла из тела, ушли и сомнения. Перед ним враг, которого надо убить, иначе он убьет тебя. Когда высокий немец в полевом кепи появился из-за поворота траншеи, Вострецов метнул нож. Долгие тренировки не прошли даром, лезвие вошло в горло по самую рукоятку. Немец захрипел, упал спиной на стенку окопа, повалился на бок. Вострецов на ходу вытащил нож из горла убитого, побежал к пулемету. Немцев в пулеметном гнезде было трое. Двое спали на травяной подстилке под навесом из камуфлированной плащ-палатки, один сидел на корточках с сигаретой в руках. Дальше по ходу сообщения дремал на ящике для патронов автоматчик в пилотке. Немец с сигаретой, мечтательно взирая на звезды, пустил в небо тонкую струю дыма. Появление солдата противника стало для него неожиданностью. Он вскочил, попытался закричать. Позади него в гнездо прыгнул Селиванов, широкая ладонь сержанта закрыла немцу рот. Острый язык ножа лизнул белокожее горло. Горячая струя крови брызнула на спящих. Один из них открыл глаза, потянулся к винтовке. Вострецов прыгнул сверху, на помощь к нему пришли еще два бойца. Десантникам хватило меньше полминуты, чтобы расправиться с остальными. Плененного Вострецовым немца сержант решил оставить. Товарищу шепнул:

– Готовься, Григорий, орден тебе за «языка» обеспечен.

К Селиванову подошел один из десантников, протянул немецкий автомат.

– Держи, командир, трофей.

– Ты, Передерин, оставь эту игрушку себе. В Яшкуле мне один из милиционеров, которые из Элисты отступили, сказал, что немецкие автоматы здесь не годятся, их от песка заклинивает. Видел, фрицы по большей части винтовками вооружены, а с этими тарахтелками у них командиры бегают. Да и наши бойцы по большей части тоже с винтовками, – Селиванов погладил ствол автомата «ППШ». – Немецкие автоматы хороши, но «Папаша» надежнее.

Из темноты вынырнул Мамаев.

– Как у вас?

– Порядок, – Селиванов кивнул на связанного немца с кляпом во рту. – Вот, Вострецов с нашей помощью «языка» взял.

– Хорошо, отправим его в тыл, а ты бери свое отделение и выдвигайся к поселку. Времени у нас в обрез, скоро начнет светать…

* * *

Окраины Улан-Эрге разведчики достигли, когда ночная мгла начала постепенно рассеиваться. Одна за другой меркли звезды, робко забрезжил рассвет, тонкая алая полоса на востоке ознаменовала рождение нового дня. Вскоре оттуда, с востока, послышался низкий, прерывистый, с каждой секундой нарастающий гул авиационных моторов, на фоне светлеющего неба появились расплывчатые силуэты самолетов. В предрассветную высь взмыла красная ракета. С северо-востока молча пошли в атаку роты гвардейцев-десантников. Самолеты быстро приближались и вскоре нависли над поселком.

Селиванов посмотрел в небо, полушепотом произнес:

– Наши летят. «Илы».

Со стороны немецких позиций раздались винтовочные выстрелы, застрочил пулемет, в ответ раздалось многоголосое громкое «Ура!». Одновременно штурмовики стали сбрасывать смертоносный груз на поселок и позиции немцев. Свист падающих бомб, взрывы, всполохи огня длились около получаса. Селиванов, играя желваками, смотрел, как краснозвездные самолеты бомбят немцев, время от времени он ударял по земле увесистым кулаком, с ненавистью в голосе приговаривал:

– Бей их! Бей! Получите, сволочи!

Сержант помнил, как в первые дни войны немецкие самолеты безнаказанно уничтожали бойцов и технику Красной армии, мирных жителей и их дома. Помнил свою беспомощность перед ревущими смертоносными машинами, против которых у него была только винтовка и лютая злость.

Сделав работу, пятерка «Илов» повернула на восток.

– Пора, – Селиванов вскочил и, пригибаясь, перебежками устремился к окраине поселка.

Авиация постаралась на славу: горели машины, несколько домов, дымилось разрушенное бомбой кирпичное здание сельской школы, на улицах лежали трупы немецких солдат и коней. Саманные хижины на окраине поселка уцелели. Селиванов добежал до одной из них. Из маленького, похожего на амбразуру оконца застрочил автомат. Один из бойцов упал. Селиванов, прижимаясь к обмазанной глиной стене, стал продвигаться в сторону двери. Из-за угла дома выбежал плотного сложения немец с винтовкой. Очередь из «ППШ» прошила немца от правого плеча до пояса. Селиванов перепрыгнул через труп, завернул за угол, метнулся к двери. Немецких солдат рядом не было, сейчас их внимание отвлекало наступление основных сил десантников Красной армии с северо-востока. Сержант обернулся. Вострецов, как всегда, был рядом.