Радостные крики сотрясли жаркий летний воздух. Вверх полетели фуражки. Некоторые из горожан обнимались. Мальчишки звонко кричали: «Ура!» Низкорослый старик с клиновидной бородкой утер слезу радости, потряс сухоньким кулачком.

– Так им, гадам, мать иху! Так им!

А Левитан продолжал:

– В Донбассе, в районе юго-западнее Ворошиловграда продолжались бои местного значения. На Ленинградском фронте, в районе севернее и восточнее Мги, – усиленные поиски разведчиков.

Вострецов тяжело вздохнул. На душе у него было и радостно и горько. Радостно за победу, за освобожденные города, но горько за то, что стояло за этими скупыми словами. Он знал, что в сводках не скажут, скольких жизней и искалеченных судеб стоят эти победы, не упомянут имен его погибших товарищей, не расскажут о том, что ему пришлось пережить за этот судьбоносный год. Он повернулся, чтобы продолжить путь, когда перед ним возникла девушка с младенцем на руках. Знакомый голос пронзил, словно пуля:

– Гриша?!

Старик тяжело вздохнул. Он до сих пор помнил этот возглас Маши. Многое ей тогда пришлось пережить. В дни разлуки она ждала, искала. А потом пришло его письмо с фронта, Маша написала в ответ, что ждет и не одна, а с его ребенком под сердцем. Ответа она не получила. На запрос ей сообщили, что сержант Григорий Вострецов выбыл по ранению. Маша искала по госпиталям, нашла, но к тому времени он уже выписался и уехал в Ярославль. Потом родился Коленька. Машенька назвала дитя, как он и хотел. Потом ей стало не до поисков, надо было растить сына. Судьба оказалась к ним благосклонной, они встретились и прожили долгую и счастливую совместную жизнь, нажив двоих детей, пятерых внуков и девятерых правнуков… Маша оставила его вдовцом двенадцать лет назад. Печаль сдавила сердце. Многих уже не стало за эти годы. Командующий тридцать четвертой гвардейской стрелковой дивизией генерал-майор Иосиф Иванович Губаревич был смертельно ранен четвертого февраля сорок третьего года при налете немецких самолетов неподалеку от станицы Злодейской и умер в госпитале города Сальск спустя семнадцать дней. Старшина Леонид Черняховский погиб в сорок втором году. Его разведывательно-диверсионная группа совершила много славных дел, ей удалось взрывом железнодорожных путей и повреждением состава почти на сутки задержать движение эшелона с частями танковой дивизии СС «Викинг», которая была необходима немецкому командованию под Сталинградом. Не вернулась и диверсионная группа, в которой были Бадма и Ксения. Старшина Степан Бражников погиб в конце войны, освобождая от фашистов Венгрию. По-разному сложились судьбы тех, кто пережил эту страшную войну. Оперуполномоченный особого отдела Гордеев был убит в Западной Украине во время ликвидации бандеровской банды в марте сорок шестого года. Санитарка Антонина Ивановна умерла вскоре после окончания войны. Борис, брат Маши, в пятьдесят четвертом году пьяный попал под трамвай. Командир полка Никита Ефимович Цыганков позже командовал бригадой, затем дивизией. Начальник разведшколы № 005 Алексей Михайлович Добров впоследствии стал директором музея боевой славы. Лейтенант НКВД Мелешкин дослужился до подполковника и вышел в отставку. Мальчик Саша стал сварщиком и до пенсии проработал на судоремонтном заводе. Аманжол Кузенбаев здравствовал и ныне, в прошлом году приезжал из Казахстана в гости. А вот место захоронения своего товарища, Николая Селиванова, Григорий Вострецов так и не нашел. Ездил после войны к его родственникам в станицу, но ответ тот же – пропал без вести. А ведь ему он был обязан жизнью… И все-таки они встретились. Сегодня, во время шествия «Бессмертного полка». Григорий Вострецов стоял в первых рядах ветеранов, когда в колонне мимо него прошла женщина с табличкой, на которой было написано: «Селиванов Николай Васильевич. Сержант. 1921–1942». С портрета озорным взглядом на него смотрел молодой Коля. Все случилось так быстро, что ветеран не понял, было ли это на самом деле или ему показалось…

– Дед!

Юношеский голос отвлек ветерана от дум. Он поднял голову. Рядом стоял правнук, стройный высокий юноша в очках.

– Алеша, уже пришел. Сейчас пойдем.

Старик тяжело поднялся с лавки, попрощался с молодыми людьми в камуфляжной форме и, опираясь на руку правнука, медленно зашагал по аллее. Из колонки неподалеку от них зазвучала песня: