Не дождавшись ответа, она осмелилась взглянуть на Тайлера и почувствовала облегчение, когда увидела на его лице ту самоуверенную, озорную и порочно-чувственную улыбку, которая была его визитной карточкой.

– Хм… Ты заметила это?

– Трудно было не заметить.

Он беспечно пожал плечами.

– Ничего не могу с этим поделать. Я еще не встретил девушку, которая заинтересовала бы меня на долгое время.

– Может быть, это происходит оттого, что ты выбираешь девушек определенного типа – заметила она ехидно. – Скажу тебе откровенно, Тайлер, ты находишь девиц, у которых ум короток.

– А почему бы и нет? – ухмыльнулся он, – Зато у них длинные ноги.

Мишель покачала головой.

– Тайлер, Тайлер, что мне с тобой делать?

– Ты можешь изменить мою репутацию.

– Как?

– Поужинать сегодня со мной. Таким образом, я проведу время с девушкой, у которой не только превосходные ноги, но и превосходные мозги.

Глаза Мишель удивленно округлились. Для нее не было ничего досаднее, когда Тайлер подкалывал ее. А случалось это часто. У какой девушки будут длинные ноги при росте 157 сантиметров?

– Да, разумеется. Обед и танцы. С тобой. Естественно. Все что пожелаешь, Тайлер, – отшутилась она.

Мишель прекрасно знала, чем обычно завершались у Тайлера обед и танцы с девушками. Не невинным поцелуем у порога с пожеланием спокойной ночи. Очередная подруга быстренько доставлялась на роскошную яхту, пришвартованную у специального причала прямо за особняком его родителей и превращенную в дом, чтобы побаловаться вдоволь в шикарной, королевского размера кровати с водяным матрасом.

– Хорошо, – твердо сказал он. – Сколько тебе понадобится времени, чтобы собраться?

Она смотрела на него в течение секунды, потом нервно рассмеялась.

– Ты говоришь несерьезно.

– Нет, Я вполне серьезен.

Мишель была захвачена врасплох. Он действительно не шутил.

Неожиданное приглашение привело ее в головокружительный восторг. Разве могла она вообразить, даже в глубине души, что когда-нибудь Тайлер пригласит ее на обед?

Никогда. Ни разу. Он вообще никогда не смотрел па нее с вожделением, лишь сегодня – на улице и в автомобиле.

Но это не было страстным желанием. Тайлер всего лишь дразнил ее. Так же, как и сейчас, когда пригласил провести с ним вечер.

Глупое волнение утихло, когда здравый смысл подсказал ей истинную причину приглашения. «Это будет не настоящее свидание глупенькая. Тайлер просто жалеет тебя из-за Кевина. Он очень… мил».

Мишель вздрогнула от этого слова и осознания собственного унижения. Если она скажет «да», то, без сомнения, под занавес будет доставлена к подъезду своего дома и получит невинный поцелуй с пожеланием спокойной ночи.

Ее и без того уже измученное сердце сжалось от другой, новой и острой боли. Внезапно возникло ощущение, что она не только нелюбима и никому не нужна, но и просто не желанна как женщина. И если Кевин после стольких лет отказался от нее, то, что говорить о Тайлере? Блестящем, красивом, вызывающем всеобщее восхищение Тайлере?

– Не говори глупостей, – отрезала она, всеми силами стараясь не выдать ощущение наступившего краха. – Пригласи кого-нибудь еще, одну из твоих куколок с силиконовым бюстом, если не хочешь провести тоскливую ночь.

– Значит, ты отказываешься.

Ее удивили нотки едва сдерживаемого гнева в голосе Тайлера, и она поняла, как неблагодарно прозвучали ее слова.

– Ты очень добр, что пригласил меня поужинать, Тайлер, но я и вправду так устала сегодня, что не в состоянии отправиться куда-нибудь. У меня был тяжелый день на работе, возникали то одни, то другие проблемы, и единственное, чего я сейчас хочу – это немного перекусить, не выходя из дома, и пораньше лечь спать.

– Хорошо, я с тобой согласен. А как насчет следующего вечера?

Мишель вздохнула.

– Ты не должен этого делать, Тайлер.

– Не делать – что?

– Ты знаешь, о чем я говорю.

– А… ты думаешь, я пригласил тебя из жалости…

– Разве это не так?

Он печально улыбнулся.

– Я думаю, мне лучше не отвечать, иначе опорочу себя в твоих глазах.

Мишель вздохнула и отвернулась, чтобы вновь заняться кофе.

– Ты все еще хочешь кофе? – бросила она через плечо.

– Если тебя не затруднит…

– Ты думаешь, что приготовить растворимый кофе – это очень трудно? Иди в большую комнату и включи телевизор. В семь часов начнется викторина «Быстро отвечай!»

– Неужели ты любишь такие передачи? – спросил он, когда она вошла в комнату с двумя чашками и уселась в соседнее кресло.

«Да, люблю», – подумала она про себя. Но сегодня ей уже ничего не хотелось смотреть.

– А как насчет спортивных соревнований? – поинтересовался Тайлер. – Или ты не игрок?

Его спокойный уверенный тон вдохнул в Мишель искру жизни, и она бросила на него ответный бодрый взгляд.

– А ты выдержишь если я заставлю твое сердце очень сильно биться? – смело спросила она.

Если она в чем-то преуспевала, так это в телевикторинах. В ее прекрасной памяти хранилась масса полезных знаний, а также сведений об обыденных мелочах. Она любила просиживать по вечерам у телевизора, стараясь опередить участников передачи в отгадывании ответов. В большинстве случаев ей это удавалось.

Он усмехнулся.

– Все зависит от того, какие сердечные муки ты имеешь ввиду.

«Воистину, до чего же они, мужчины, прямолинейны!»

– Я говорю о гипотетических муках, – задиристо сказала она.

– Жаль. Я думал, мы будем говорить о ваших муках мадам, которые необходимо облегчить.

– О! Я сейчас разозлюсь!

– Да ты и так уже разгневана, – заметил Тайлер, нахмурившись, и Мишель бросила на него испуганный взгляд. Однако он улыбнулся ей в ответ, глядя поверх чашки с кофе, и она поняла, что он просто шутит. Они вообще много шутили, когда не спорили друг с другом. – Не думай, что я позволю тебе выиграть только потому, что ты – женщина.

– Не беспокойся, – бодро ответила она. – Я об этом и не помышляю. А теперь – готовься, скоро последует первый вопрос. Мы должны опережать участников передачи.

– Не возражаю.

Следующие полчаса они веселились, как дети. Мишель выиграла. Но еле-еле. Тайлер прекрасно отвечал на вопросы, особенно на те, которые требовали развернутого ответа. Но в остальном она оказалась сильнее его – вероятно, потому, что больше практиковалась в таких играх. Вряд ли Тайлер каждый день в семь часов вечера располагался перед телевизором, чтобы поучаствовать в викторине.