«Да уж, ты большой оригинал, ничего не скажешь!», – в сердцах подумал Козинцер. Он узнал этот предмет из описаний, попадавшихся ему еще в бытность его работы в Департаменте перспективных исследований. Однако держать в своих руках интрамодуль, Козинцеру не приходилось никогда. Насколько он знал, работа над этим устройством велась на протяжении нескольких десятилетий, однако так и не была завершена. Изначально, применение этого высокотехнологичного компонента планировалось, в основном, в сложных системах электронного управления, как военного, так и гражданского назначения, ведь в нем нашли решение многие инновации того времени, о которых даже спустя годы Козинцеру больше слышать не приходилось. Сегодня, современные процессоры, конечно же, оставили далеко позади потенциальное возможности интрамодуля, но Козинцер решил, во что бы то ни стало заполучить данный экземпляр, просто как память о прошлом, и плевать, что никакой уверенности в его работоспособности у него не было. Помимо всего прочего было совершенно непонятно, как это устройство могло оказаться здесь, в руках местного мальчишки, не имевшего никакого представления о том, чем оно на самом деле является.

– Скажите Микаэль, – продолжил свое наступление Козинцер, – как вы намереваетесь пронести этот предмет? Как хотите провезти его на Землю?

Микаэль задумался. Он не видел никакой явной проблемы, которую мог бы получить, пытаясь пройти через детекторы космопорта с сувениром в своем кармане. Однако он был человеком осторожным и очень внимательным, поэтому привык относиться к любым мелочам с недоверием, что и помогало ему на протяжении долгих лет оставаться образцовым гражданином, не имевшим, и по сей день, ни одного положительного заявления.

– Я просто упакую данный презент в свой багаж, – улыбнувшись, сказал он. – А вы, мистер Бердт? Как поступили бы вы, отдай я вам сувенир?

– Я бы тоже упаковал этот предмет в свой багаж, и рискнул! – многозначительно посмотрев на Микаэля, произнес Козинцер.

Наступила долгая пауза. Наконец, Васильезо сказал:

– Знаете, я, пожалуй, выброшу эту штуку, чтобы не дай бог случайно не подвергнуть кого-нибудь опасности.

– Это ничего не решит. Вполне возможно, что у мальчишки имеется изрядный запас таких сувениров. Как, кстати, его имя?

– Его зовут Сони, – задумчиво проговорил Микаэль. – Мистер Бердт, давайте так. Я отдам вам этот предмет, отдам совершенно бесплатно, а вы пообещаете мне, что не будете разыскивать мальчика.

– Ну, хорошо, если вам угодно, в оставшиеся дни своего отпуска я не стану искать встречи ни с Сони, ни с его дружком, обещаю вам.

Микаэль удовлетворенно кивнул и бросил в траву интрамодуль.

– Я избавляюсь от этой штуки раз и навсегда. Не советую вам подбирать ее.

Сказав это, он подхватил с перил опустевший бокал и направился к столу. Козинцер присел на корточки и протянул руку, пытаясь нащупать в траве интрамодуль. Наконец он нашел его, обтер о штанину своих брюк и удовлетворенно вздохнув, положил в карман.

За столом, тем временем, возникла весьма оживленная беседа. Едва Козинцер успел приблизиться к столу, как его бокал вновь оказался полон, а из уст светловолосого прозвучал вопрос:

– Скажите, мистер… ээ…

– Бердт! – представил Козинцера, Микаэль. – Господа, это мистер Карл Бердт.

– Мистер Бердт, – продолжил блондин, – как вы относитесь к современному толкованию принципов прав человека, которое имеет хождение на нашей планете?

Козинцер ухмыльнулся. «Детский сад», – подумал он. – «Стоит только сделать местную анестезию техническим средствам контроля, как у наших, не в меру активных граждан сразу зарождается некое протестное чувство, внушающее ощущение полнейшей безнаказанности. До чего же все-таки дисциплинированно анархичен современный человек!»

– Право господа, здесь, в этом прекрасном месте, как-то неловко общаться на подобные темы, – сказал он, – я сразу чувствую себя не в своей тарелке. Предлагаю встретиться и поговорить об этом на Земле. Мы можем собраться в моем доме, я приглашаю всех вас!

Большинство присутствующих, сразу как-то сникло, отведя свои взгляды от Козинцера.

– И все же? – не унимался блондин.

– Мне моих прав, вполне хватает! – ответил Козинцер. – Я считаю наше общество достаточно зрелым для того, чтобы оно было способно само ограничивать себя в своих правах.

– Я поддерживаю мистера Бердта, – сказал мужчина, сидевший в самой глубине беседки. – Ведь это прекрасно, осознавать то, что мы, люди, наконец, достигли тех высот в развитии духовном и интеллектуальном, когда можем признать главенство сухой и порой жестокой жизненной необходимости над искусственными ценностями. Конечно, некоторые наши законы кое-кто называет циничными, но таковы правила наступившего века, и от них нам никуда не деться.

Козинцер сделал большой глоток, сразу наполовину опустошив свой бокал. «Интересно», – подумал он, – «а приходило ли в голову этим людям, что все, кто когда-либо бывал на Зеркальной Слободе, являются негласными участниками большого социального эксперимента? Как еще можно объяснить лояльность властей Мирового Союза, с такой легкостью регулярно позволяющих своим гражданам отдых в подобных бесконтрольных анклавах? Только вот для чего нужен такой эксперимент и каковы его цели? Вероятней всего, человечество вплотную приблизилось к тому, чтобы в самом скором будущем совершить колониальный бросок вглубь вселенной, а для этого необходимо, в том числе, изучить и модель поведения людей, оказавшихся в условиях, отличных от земных». У Козинцера не было ни малейшего желания делиться с кем-либо своими соображениями на этот счет, впрочем, как и вступать в любую другую дискуссию, поэтому он решил, что пришло время покинуть эту приятную компанию.

– К сказанному хотелось бы добавить вот что. Мы живем с вами, друзья, в очень ответственный период, который называется – становление. А так как этот процесс идет беспрерывно и уже довольно давно, нам всегда будет казаться, что раньше было хоть чем-то, но немного лучше, – поставив на стол бокал, подытожил Козинцер. – Ну что ж, господа, хотел бы поблагодарить вас за прекрасный вечер, участником которого я стал благодаря вам, и попрощаться, настала пора вас покинуть. Всего хорошего!

Новые знакомые Козинцера молча поклонились ему, после чего он счел возможным удалиться, оставив едва заметный налет задумчивости на их лицах.

Дни, оставшиеся до вылета на Землю, тянулись настолько медленно, что показались Козинцеру неделями. Растратив их абсолютно впустую, да так и не совершив двухдневную экскурсию вглубь материка, о которой он всерьез задумывался в начале своего отдыха, Козинцер выписался из отеля и сел в автомобиль, тронувшийся в сторону космопорта. По дороге он задумался над ощущениями, которые ожидали его в момент восстановления функционирования биочипов при выходе из мертвой зоны. Вдруг, спохватившись, Козинцер вспомнил про приличный остаток местных банкнот, покоившихся в его сумке. Судя по всему, приключения еще не закончились, и впереди его ждала увлекательная процедура засовывания нескольких сотен этих бумажек обратно в бездонное чрево терминала.