— И что делать планируешь? — прекрасно понимая, что он такого просто так не оставит, уточнил Стас. — Они вроде как законно женаты.

— А мне вроде как по фигу, — оборвал Николай, стиснув зубы. — Думаю…

— Я не желаю, чтобы ты общалась с кем-то из Гончаренко! — Сергей был не просто зол, он, казалось, испытывал холодную ярость.

Слава богу, уже за руку не держал. Просто сидел рядом на заднем сиденье авто и прожигал ее гневным взглядом. Перегородка к водителю была поднята… Тот, кстати, являлся и единственным охранником, который обычно сопровождал их… Нет, скорее, только ее мужа. После сверх помешанности отца на данном вопросе и контроле передвижения Леси, это все еще сбивало с толку и заставляло затаиться, выискивая подвох.

— Я ни с кем из них и не общаюсь. Это был случайный инцидент, пара предложений благодарности. Все, — ровно отозвалась она, хотя все внутри еще вибрировало.

И словно сама кожа под платьем пекла, продолжая хранить тепло объятий Николая. А Леся из-за этого себя как вовсе не контролировала… и тем сильнее пыталась невозмутимый вид держать.



— Как ты с Николаем, вообще, познакомилась? — будто не особо поверив, процедил сквозь зубы Сергей, отвернувшись к окну.

Воспринимал ее настолько несерьезно, что не считал важным в глаза смотреть? Или обхитрить пытался и в отражении следил, усыпляя бдительность? Олеся не могла себе позволить и малейшей оплошности.

— Нас Вера представила, — солгала…

Но не совсем, их действительно потом «познакомила» Вера, когда Николай провел ее в зал, словно бы случайно столкнувшись в холле, а подруга, оказывается, уже ее искать начала. Вот и представила, не догадываясь, что они уже знают друг друга максимально близко.

— У ее отца есть интерес в одной из сфер их холдинга, они несколько раз пересекались на каких-то встречах, — так, словно совершенно не понимала, с какой стати муж уцепился за эту тему и что в ней серьезного, передернула плечами Леся, тоже отвернувшись к окну.

Пусть теперь попробует что-то понять в двойном отражении! Хотя… имелся риск, что разозлить этим может… Но почему-то после короткой встречи с Николаем внутри такой протест против этого мужчины рядом взыграл, что аж подворачивало от злости!.. Или от бессилия пока изменить ситуацию кардинально.

— Вера? — переспросил Сергей, как задумавшись. — Говоришь, ее отец интересуется аграрным сектором?.. Это важно. Я узнаю… У нас тоже есть, что предложить в таком случае семье твоей подруги, — кивнул Сергей с акцентом на статусе, словно намекал, что Леся будет должна поспособствовать его планам. Иначе…

Металлический отзвук в этом, лишь с виду ровном, тоне, явно намекал, что лучше во всем мужа поддержать. Не то чтобы Леся именно так жить и планировала. Не по этим правилам.

— Хорошо. Ты меня услышала и поняла, — как подвел итог под своими претензиями Сергей.

Леся продолжала в окно смотреть.

— Ты говорила, что к родителям хочешь заехать. Когда? У меня тоже есть пару вопросов, которые надо с твоим отцом решить. Из-за этого чертового браслета, что на него нацепили, теперь невозможно моментально решать проблемы. Не все можно обсудить по телефону, да и прослушку исключить нельзя, — посетовал с раздражением Сергей.

— Завтра днем собиралась, — отозвалась все так же без эмоций, вспомнив сегодняшний, полный каких-то невысказанных сожалений разговор с матерью по телефону.

Словно та себя винила за все, что с Лесей происходило. Но даже в праве не считала прощения просить. И да, мама уже была прилично пьяной. И это…

В общем, не становилось легче. Совсем. Хоть Леся и знала, что мама ее любит, да и сама ее обожала.

Но они будто ролями поменялись, и это Леся по-отечески волновалась и боялась за мать, совершенно отказавшуюся жить в реальности. К тому же подозревала, что отец, ярясь из-за провала своего плана по убийству жены Станислава Гончаренко и начавшегося из-за этого следствия (почему на него и надели решением суда электронный браслет, запретив покидать дом после спецоперации СБУ, о которой во всех новостях кричали), отрывался во всем на матери. А срывать злость отец умел так виртуозно, что…

Словом, никакого облегчения или успокоения после этого разговора Леся не испытала. Впрочем, так всю ее сознательную жизнь было, так о чем сейчас сокрушаться? Не привыкла разве? Ей характер достался сильнее, видно, все же в отца, как бы она люто не ненавидела его в глубине души. А мать еще в самом начале брака сломили окончательно, Леся и не помнила ее иной. Разве что раньше мама меньше пила, когда маленькая Леся больше в ее опеке нуждалась.

— Хорошо. Вместе поедем, — кивнул Сергей на эти планы, не интересуясь, а согласна ли на это жена, и больше тишину в машине не нарушал, пока они не приехали к комплексу, где у него была квартира.

Когда на следующий день около полудня ей позвонил начальник охраны отца, Леся удивилась. Она как раз собиралась ехать к родителям…

И… скупая информация о том, что ее мать застрелила отца, а после и с собой покончила, вызвала шок. Леся не могла в это поверить. Просто не в состоянии была… Ее мать?.. Серьезно? Они об одной женщине говорят?

Это походило на театр абсурда…

Однако мрачный взгляд и настолько же шокированное выражение лица Сергея, его резкое, гневное требование не стоять столбом, заставили в неком туманном состоянии сознания кое-как собраться, несмотря на полное онемение и ощущение «ватности» всех мышц… А еще своеобразный, ранее не замечаемый ею, стальной отблеск в глазах мужа. Словно вожделение… только не к человеку, а к внезапно открывшимся возможностям…

Но Леся сейчас была совершенно не в силах даже анализировать увиденное. Будто впав в какое-то сумеречное состояние разума, просто позволила отвезти себя в дом, где выросла. Мартынову же было не столько до нее, сколько рвался скорее использовать подвернувшийся шанс. И неким участком заторможенного разума Леся это отмечала… А вот реагировать не могла.

Она даже не ощущала захвата его пальцев на своей руке, только по белым пятнам на коже понимая, что мужа бесит ее нерасторопность, и Сергей усиливает нажим, переходя границу боли. Но и это не встряхнуло ее сейчас, не пробило ту глухую пелену, что окружила Олесю коконом. А ударить ее при всех Мартынов, видимо, не решился.

Она, как единственная дочь и наследница Авраменко, сейчас для него была ключом… ко всему. И он это понимал прекрасно. Только и эти мысли, осознания, заключения шли по самым задворкам разума Олеси.

Ко времени их приезда в доме уже находилась полиция, работали криминалисты. Все, что Леся успела увидеть до того, как ее пригласил для разговора следователь, это спину отца, лужу потемневшей крови на столе, и откинутую бледную руку матери на полу. Остальное закрывали спинами полицейские и кресло… А еще расплывающийся взгляд, потому что Леся забыла надеть линзы после звонка охранника. Может, и к лучшему, конечно.