Ты не вой, не плачь, а смейся —

Слёз-то нынче не простят.

Сколь верёвочка ни вейся —

Всё равно укоротят!

Ночью думы муторней.

Плотники не мешкают.

Не увидеть утречка —

Больно рано вешают!

Ты об этом не жалей, не жалей —

Ну что тебе отсрочка?

На верёвочке твоей

Нет ни узелочка!

Да лучше ляг да обогрейся —

Я, мол, казни не просплю!

Сколь верёвочка ни вейся,

А совьешься ты в петлю!

***

Следовавшие за передовой воины, подойдя уже глубокой ночью к вратам в Поющую Долину, которые выглядели так, словно на них бросался исполинский волколак, впивавшийся в камень зубами и когтями, злорадно усмехнулись. Всюду валялись раздавленные трупы, убирать которые, разумеется, было лень.

Выкатив бочки с горючей чёрной жидкостью, орки стали лить её на стены, лестницы внутри башен, крыши рядом находящихся зданий.

— Дадим понять ушастым гадам, что это наша территория! — вопили в пустоту бойцы Моргота. — Сожжём их стены на нашем пути!

Пламя вспыхнуло неожиданно горячо и ярко, орк, бросавший факел, сам оказался объят огнём. Побежав, не разбирая дороги, он дико заорал, кто-то из соратников вылил на него ведро воды.

Огонь не погас, а разлился вместе с жидкостью по дороге, чёрный смрадный и какой-то маслянистый дым с раскалёнными хлопьями повалил от горящих зданий, мгновенно закрыв небо. Дунул ветер, загорелся сад рядом с одним из домов. Это не входило в планы орков: жечь весь город приказа не было!

Уже не пытаясь тушить пожар, орки, на ком ещё не успела вспыхнуть залитая горючим одежда, бросились бежать.

— Спасайся, кто может! — заорали в ужасе только что изображавшие бесстрашие рабы, рванув к центру города.

Пламя, захватывая новые и новые дома, дворы и сады, последовало за ними.

Примечание к части Орочья песенка: Владимир Высоцкий "Верёвочка"

Дагор Аглареб. Тол-Сирион

Заснуть не удавалось долго, несмотря на усталость. То ли сказывалось очередное новое место, то ли далеко не первая ссора мужа и свёкра из-за того, кто первым должен ступить на остров, созданный по благословению Вала Улмо на Его любимейшей реке, то ли из-за порванного платья…

— Где ещё я найду такой шёлк! — всхлипнула вслух эльфийка, садясь на постели.

Артаресто обернулся на жену, внимательно всматриваясь в пейзаж за окном. Леса, вырубленные на берегах Сириона, заменят постройками, а здесь, на острове, скоро будут возведены стены крепости. Великой, как Вала, благословивший на сооружение замка Минас-Тирит. Пока здесь лишь небольшие временные домики, но это гораздо лучше кочевых шатров, на которые пришлось сменить дворцовые покои Менегрота. Да, Артаресто не нравилось под землёй, тем более, рядом с тётей, но снова чувствовать себя бездомным было ещё хуже.

— Такого шёлка больше нет нигде в Арде! Почему? — вырвал из задумчивости вопрос супруги.

— Потому что нет больше нигде в Арде шелкопрядов, создававших его, — равнодушно пожал плечами сын Финдарато. — Так как не растут любимые ими цветы. Всё меняется, Толлунэль, не стоит цепляться за прошлое.

— Да! — эльфийка вскочила с постели и подошла к окну, посмотрев на продолжающих работу строителей. — Я выращу дивные, неповторимые сады! Выведу таких диковинных шелкопрядов, что мои шелка потрясут всю Арду! Они будут лучше твоих валинорских из прошлого!

— Твой любимый Вала, — усмехнулся Артаресто, — сказал бы, что на порченной Морготом земле нельзя создать ничего прекрасного. Это будет лишь тень шедевров, рождённых в земле непорочной. Звёзды могут отражаться и в чистой, и в грязной воде, оставаясь самими собой, но нам, не летающим в небе, достанется искажённая смрадная картина мира, красоту которой мы будем видеть лишь потому, что хотим этого, ведь любим воду и звёзды и помним их непорочными.

— Звёзды — символ Голодрим, — прищурилась внучка Кирдана, — вода — моего рода. Хочешь сказать…

— Нет, — отмахнулся Артаресто, — я не имел в виду ничего, что может тебя задеть. Прости и иди ко мне под одеяло. Остров хорош всем, кроме открытости сырым ветрам. Однако, я тебя согрею, моя жемчужинка.

Толлунэль посмотрела на мужа непонимающими глазами, абсолютно без интереса, снова думая исключительно о шелках и шелкопрядах. Рассветный сумрак, овеваемый холодными по-осеннему ветрами, порозовел и заполнился пением птиц, которое, однако вдруг стихло, по реке донеслись далёкие выкрики. Очень далёкие, однако приближающиеся.

***

Телега проехала по деревянному мосту, сгрузила отёсанные блоки и поехала назад. На реке не прекращалось строительство набережных, независимо от погоды и времени суток. Проект порта утвердили сразу, потому что спорить с предложившим его лордом Новэ никто не рискнул, с каменными мостами же дело обстояло иначе.

— Послушай, король Инголдо, — с напором говорил черноволосый сероглазый эльф, мягкое сияние взгляда которого выдавало в нём уроженца Эндорэ, переселившегося в Валинор уже взрослым, — я строил мосты в Тирионе, и знаю, как лучше и нам, и реке. Понимаю, проект твоего сверстника Питьяфинвэ ближе и понятнее, но, при всём моём уважении к вашему родичу и моему дорогому другу Финвэ, я не согласен с предложенным Феанарионом чертежом: нельзя так располагать опоры, когда речь идёт о полноводной реке.

Устало посмотрев на схемы, Финдарато перевёл взгляд на светлеющее небо. Подошедший юный эльф с золотистыми волосами помахал рукой ещё одной подъезжающей телеге с металлическими заготовками.

— Отец сейчас на охоте вместе с дедом, — радостно сообщил юноша, — никто меня не отвлекает уроками стрельбы и выделки шкур. Владыка Финдарато, господин Орландир, вопрос опор мостов станет менее острым теперь, когда наугрим прислали нам сталь, о которой говорил учивший меня в Дориате мастер. Нам понадобится защита от воды для металла, но специальные составы тоже можно купить у наугрим.

— Гельмир, сын Халиндвэ, — рассмеялся Финдарато, — ты слишком легко распоряжаешься чужим богатством.

— Прости, король, — поклонился юноша, — я лишь хочу, как лучше.

Архитектор Орландир улыбнулся.

Стало совсем светло, подул холодный ветер, принеся с севера странные тревожные звуки.

— Это что, далёкий бой? — насторожился Орландир.

— Похоже, — прислушался сын Арафинвэ. — На всякий случай надо созвать всех с берегов на остров и разобрать мосты.