Её пальцы тем временем нащупывали рукоятку спрятанного в складках набедренной повязки хец'наба.

– Простите великодушно, но в «Облаке» принято говорить «оболочка». Тела – это внизу, на планетах. Таков обычай, и не стоит его нарушать – этак вы привлекаете ненужное внимание…

Говорил он примирительным, даже заискивающим тоном, и это почему-то взбесило девушку.

– Vete tomar рог culo[8] с вашими обычаями! – Кармен не заметила, перешла на испанские ругательства. – Куда вы его дели?

– Да всё с ним в порядке… – мужчина опасливо покосился на её руку, шарящую под повязкой. – И умоляю, не надо угрожать мне ножиком! Что за манера такая у вас землян… Просто оболочка, которую он сейчас занимает, не позволяет расхаживать, где вздумается. Этикет, понимаете?

– Этикет? – девушка удивлённо подняла брови. – Какой ещё этикет? Sacate a la chingada[9] вместе со своим этикетом! Отвечай, аsqueroso[10], что с Эугенито!

– Только не надо меня оскорблять! – с достоинством отозвался «Линия Девять». – Вы что же, думаете, что мы пересадили вашего друга в какого-нибудь стражника с медной каймой?

– А в кого, Супай тебя сожри?

– Скоро узнаете. А сейчас – извольте взять себя в руки и следуйте за мной. Мы и так потеряли уйму времени.

И, решительно отстранив собеседницу, вышел в коридор.

Кармен, обуреваемая самыми скверными предчувствиями, последовала за ним, кляня себя за несдержанность. Она не часто позволяла себе срываться на лексикон гаванских казарм – разве что совсем припрёт.

Как вот сейчас. Кармен клокотала, но уже от негодования – похоже, неугомонный Эугенито выкинул очередной фокус. А кому расхлёбывать последствия? Как всегда, ей…

II

Когда я вернулся, Чуики в сопровождении «Линии Девять» (хоть убейте, язык не поворачивается называть его Парьей!) уже дожидалась в приёмной. Увидев меня, она состроила недоумённую физиономию, едва не забыв склониться в надлежащем поклоне – я заметил, как спутник тронул её за локоть, напоминая о необходимости соблюдать приличия. Представляю, как непросто ей убедить себя, что в раззолоченной монументальной глыбе, именуемой Верховным Старейшиной касты Воинов, сидит её бестолковый напарник. Ничего, девочка, потерпи, это ненадолго. Я же терплю…

Воспользовавшись моментом, я объявил о решении удовлетворить ходатайство Парьякааку и Чуикисусо, Жнецов четвёртой священной ступени о переводе в касту Воинов. А так же о назначение упомянутого Парьякааку своим личным советником вместо отставленного от должности Кунира́йи, Воина Третьей священной ступени – это имя носил в миру «Линия Девять». Во имя течения "Майю", да будет так!

Хоровой вздох, недоумённые шепотки, обмен тревожными взглядами – то-то будет разговоров в приёмной о причинах внезапной опалы и не менее внезапного назначения! Вот и путь болтают меньше времени останется, чтобы перемывать косточки начальству…

Я выждал немного, дав возможность новопроизведённым собрать урожай слащавых улыбок, лицемерных поздравлений и злобных взглядов (ненависть придворных лизоблюдов к невесть откуда взявшимся выскочкам, да ещё и из чужой касты – что может быть естественнее?), и мы втроём проследовали в Зал Воинов.

Войдя в Зал, я огляделся – никого, ни холуёв из свиты, ни охранников. Верховный Старейшина предпочитает обходиться минимумом приближённых, а стражу и вовсе гонит прочь. Конечно, это против установленного распорядка – но какой безумец осмелится упрекнуть Бдящего в нарушении правил?

«Линия Девять», повинуясь моему знаку, захлопнул двери перед носом у сопровождающих, проверил, плотно ли затворились створки, и замер у порога. Чуики сделала несколько шагов ко мне и остановилась. На её лице явственно читалась неуверенность.

– Здесь красивая местность. – произнёс я по-русски, и с удовольствием увидел, как вспыхнули радостью её глаза.

– Эугенито, ты! А я уж подумала… – голос дрогнул, она всхлипнула, и кинулась в мои объятия. Я гладил её по волосам, целовал мокрое от слёз лицо, бормотал что-то успокоительное.

Когда первые эмоции схлынули, Кармен заговорила. Похищение, жуткие нравы Крысоловов, жертвоприношения на алтаре, знакомство с вожаком, заключённое соглашение, рейд за «Ча» – всё, что случилось с ней после нашего расставания. «Линия Девять» (я сделал вид, что забыл о нём, а самому подойти к боссу не позволяла накрепко въевшаяся в сознание субординация) переминался возле дверей, старательно ловя каждое слово. Без особого, впрочем, успеха – странная, в форме двояковыпуклой линзы, конструкция Зала гасила любое сказанное слово не хуже специального звукопоглощающего покрытия.

– …а потом я забрала его «Искру» в Ключ, дождалась, пока растает тело, и пошла домой. – закончила Кармен. – А ты меня встречаешь и говоришь: «здесь красивая местность». И что я должна была подумать? – Погоди… – я с трудом вычленил из бурного потока слов существенные детали. – Так этот Экеко здесь, у тебя?

– Конечно, где ж ему ещё быть? Вот, держи…

Я взял – в хрустальном материале тускло светился оранжевый огонёк. Похоже, беглый Знающий давненько не пополнял запаса «Ча». Краем глаза я заметил, как вздрогнул, увидев Ключ, «Линия Девять».

План созрел моментально. Я подозвал Десантника, и, прежде чем он открыл рот – распорядился пригласить в зал давешнего сопровождающего. В глазах «Линии Девять» мелькнуло разочарование, но спорить он не стал – повернулся и пошёл к двери. А я тем временем шёпотом объяснил Кармен, что предстоит сделать.

Девчонка не подвела. Явившийся на зов начальства слизняк успел лишь склониться в глубоком поклоне – и мягко повалился лицом в пол. В Ключе, который держала Кармен, сиял ещё один сгусток золотых искр – этот малый, в отличие от бессребреника Экеко, явно ни в чём себе не отказывал. «Линия Девять» дёрнулся, намереваясь что-то сказать, но я жестом заставил его умолкнуть. Кармен снова подняла Ключ, и тело у моих ног, зашевелилось. Вдвоём мы подхватили его под руки и утвердили в вертикальном положении.

– Вы Экеко, Знающий?

Он посмотрел на меня мутными от пережитого шока глазами, и закашлялся. Кармен сильно ударила его ладонью по спине – бедняга поперхнулся, помотал головой и невнятно промычал что-то, напоминающее благодарность.

– Значит, это вы и есть?

Он кивнул и снова принялся кашлять – долго, мучительно. Я повернулся к «Линии девять», чтобы попросить принести воды – и увидел, как посерела его кирпично-красная физиономия.

Экеко спасло только то, что засевший в шкуре Парьи Десантник не имел возможности попрактиковаться с незнакомым оружием. А вот я и в новой оболочке, вполне сохранил прежние навыки. Пока «Линия Девять», цепляясь эфесом за серебряное шитьё, вытаскивал палаш, пока прикидывал, как бы половчее рубануть – я оттолкнул Знающего, выдернул из-за пояса дагу и вклинился между ними. Взмах, скрежет стали, клинок намертво захвачен дужками перекрестия. Шаг в сторону, резкий толчок ладонью в локоть – придушенный вопль, оружие со звоном улетает в сторону, а кончик кинжала упирается «Линии Девять» в гортань. Он пятится, задирает руки – в глазах плещется неподдельный страх.