– Ты очень красивая.

Сэйди коснулась кончиками пальцев своих разгоряченных щек.

– Мне этого еще никто не говорил.

– Это потому, что парни в вашем городе – просто слепые глупцы.

Она слегка расправила плечи.

– Как мило от тебя это слышать.

– Это истинная правда.

Сделав последнюю затяжку, Малкольм кинул остатки сигареты под ноги. Выдыхая дым, затоптал окурок в земле.

– Мне бы хотелось поцеловать тебя, Сэйди.

Шумная музыка и огни клуба растаяли где-то позади, и Сэйди казалось, они перенеслись куда-то на многие тысячи миль, туда, где есть лишь Малкольм и она.

– А почему ты хочешь меня поцеловать? – Ей так хотелось вновь от него услышать, какая она красивая.

Подступив вплотную к Сэйди, он кончиками пальцев приподнял ей подбородок. От него пахло табаком и слегка отдавало лосьоном после бритья. Сэйди посмотрела в его темные глаза и облизнула губы. Она ведь и сама желала поцелуя!

– Ты хочешь просто меня поцеловать?

– Да, только и всего, – бархатистым голосом ответил он, впившись взглядом в ее губы.

– А потом мы снова пойдем танцевать? – каким-то далеким и совершенно не своим голосом спросила Сэйди.

– Именно.

И не успела она что-либо ответить, Малкольм склонился к ней ближе и медленно приник губами к ее губам. Сэйди вмиг охватило пьянящей волной, катящейся от губ к самым кончикам ступней. Теперь она поняла, почему Рут так любит целоваться со своим парнем.

– Тебе понравилось? – Губы его были так близко, что Сэйди чувствовала тепло его дыхания на своем лице.

– Да, – честно ответила она.

– Хочешь еще раз?

Искушение было очень сильным – однако все же недостаточным, чтобы возобладать над предостережением матери не попадать больше в неприятности.

– Боишься, что скажет мамочка? – с легкой смешливостью произнес он, словно подтрунивая над давней подружкой. – Ты ведь, должно быть, мамина малышка?

– Я не малышка.

Он широко улыбнулся, отчего на щеках проступили совершенно мальчишеские ямочки.

– Это я уже понял.

И просто чтобы подтвердить это, Сэйди сама поцеловала его в губы. Скорее даже, быстро чмокнула, доказывая этим, что она уже вполне взрослая девушка.

Малкольм прижал ладонь к ее пояснице и на сей раз крепко, всем телом, привлек Сэйди к себе. Он как-то весь напрягся, и Сэйди ощутила в нем острое желание, которое для нее было одновременно и незнакомым, и волнующим, и тревожным.

– Я хочу кое-что тебе показать, – томно сказал он.

– Что?

Малкольм взял ее за руку и мягко потянул за собой. Сэйди сперва заартачилась, но в его темных глазах тут же снова появился вызов, и девушка последовала за ним – просто чтобы показать, что она и впрямь уже взрослая и самостоятельная. Открыв заднюю дверцу, Малкольм кивком велел ей забраться внутрь. Сэйди заколебалась, но он легонько подтолкнул ее со словами:

– Какая же ты красивая.

Пригнувшись, Сэйди залезла в салон и села на мягкий кожаный диванчик. Здесь сиденья были, конечно, лучше, нежели в ее старом грузовичке, но не такими роскошными, как в «Понтиаке» Картеров. Сэйди поспешно отодвинулась в другой конец диванчика, когда Малкольм тоже уселся сзади и захлопнул дверцу.

В тесноте салона его средних размеров фигура как будто сделалась намного крупнее. Он положил ладонь Сэйди на бедро, и она быстро смахнула его руку.

– Хочешь, я поцелую тебя еще раз? – спросил Малкольм.

– Нет. – Хотя на самом деле она была ничуть не против. Сэйди понравилось целоваться. Просто внутри машины она почувствовала себя словно в ловушке, и это заставило ее нервничать.

– А мне вот кажется, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Сэйди Томпсон. – Уже не дожидаясь ответа, Малкольм наклонился к ней и, повалив, прижал ее спиной к диванчику. Напористо приникнув к ее губам, он скользнул языком ей в рот.

Голова у нее на сей раз закружилась, и Сэйди почувствовала, что этот поцелуй куда более страстный и глубокий, нежели она могла ожидать. Она попыталась сесть, однако под тяжестью его тела оставалась крепко прижатой к сиденью.

Его рука скользнула ей по бедру, забравшись под подол платья. Он поддернул его вверх так быстро, что она даже не успела воспротивиться, платье обнажило бедро.

– Перестань, мне это не нравится, – уперлась она ладонями ему в грудь.

– Нравится-нравится, иначе ты бы здесь не оказалась.

– Я хочу обратно на танцы.

– Вернемся через несколько минут. Неужто тебе здесь не по душе?

Его пальцы уверенно скользнули ей под юбку и завозились с панталонами. Сэйди попыталась отпихнуть его руку:

– Прекрати, мне это неприятно.

– Это потому, что ты еще ни разу этого не пробовала.

Чуть приподнявшись, он расстегнул центральную пуговицу у себя на брюках и через мгновение уже снова оказался поверх Сэйди.

Голова у нее отчаянно кружилась. Звуки танцев были уже так далеко, что Сэйди показалось, будто музыка там и вовсе затихла.

– Я больше ничего не хочу пробовать!

Он припал губами к ее рту.

– Ты же хотела, чтобы я тебя поцеловал. Вот это я и делаю.

То, что произошло в следующие минуты, оглушило ей плоть и заставило оцепенеть душу. Стянув с нее исподнее, Малкольм нащупал рукой ее самые интимные места. Всякое влечение уже напрочь оставило Сэйди, и все, что она теперь чувствовала, был лишь глубокий стыд.

– Я не хочу!

Пока она тщетно сопротивлялась, юбка платья задралась уже к самой талии, и Сэйди увидела собственные голые ноги, белеющие в свете звезд. Тут Малкольм отвел ее левую ногу вбок, и на краткий миг перед Сэйди открылись его гениталии. Резким толчком он проник в нее, и девушка непроизвольно вскрикнула. Тело ее пронзила острая боль, слезы вмиг наполнили глаза и покатились по щекам.

Он стал двигаться взад и вперед, прорываясь в нее все глубже и глубже. Темп его движений стремительно нарастал, а ей оставалось лишь отрешиться от реальности, уверяя себя, что она сейчас не умрет. Наконец Малкольм отчаянно напрягся всем телом, а потом расслабленно опустился на нее.

Из-за его плеча Сэйди посмотрела сквозь окошко машины на звезды. По какой-то причине сейчас они виделись ей совсем иначе. Прежде они казались ей красивыми – теперь же их отстраненное посверкиванье раздражало.

– Вот теперь можно снова пойти потанцевать, – сказал Малкольм и, сев, застегнул брюки.

Уцепившись за спинку сиденья, Сэйди приняла сидячее положение и одернула юбку платья:

– Что?