Сердце пропускает удар.

– Что? – непонимающе смотрит на мужчину Марго. – Что за бред ты несешь?

Конечно, ей такого никогда не понять. И пусть даже это все простой блеф, но в груди тепло и светло от его слов. 

– Мне понадобилось целых два год, чтобы понять, что ты в моей жизни ничего не значила, Марго. И ровно три дня, чтобы понять, что пропал окончательно, – говорит Сокольский спокойно. Не брызжет ядом, как это делает Марго. Не пытается что-то доказать или задеть. Просто словно рассуждает вслух. Хотя, как по мне, так лукавит. Слишком явной была его реакция на появление бывшей сегодня. Она все еще задевает что-то глубоко внутри его сердца. А что это, если не прошлая сильная любовь? Да и, вопреки спокойствию и умиротворению на лице,  глаза его выдают. Ну, или я за все время научилась слишком хорошо считывать его внутреннее состояние. 

Больно.

Одним и емким словом ему – больно. Как бы он не отбрыкивался и не уверял меня в обратном в уборной. Она все еще производит впечатление. 

– И как ты это понял? Что я для тебя ничего не значила? – задает совершенно детский вопрос девушка.

– Начал влюбляться. По-настоящему. 

– В нее?

– В нее.

– А ей ты нужен? Думаешь, она любит? Не отвернется при первой же возможности, удобном случае. Не можешь же ты быть так наивен и поверить в какие-то высшие мифические чувства! 

Но услышать, что он ей ответил, мне не удалось, так как со спины послышались шаги, и как только я обернулась, попала в прицельный хитрый взгляд Инны, которая кралась практически на цыпочках, с улыбкой на губах.

– Чего говорят? – посмеивается сестренка Ильи, подходя ближе.

– Да так…

– Дай угадаю, эта змеюка пытается объясниться в любви? – посмеивается Инна, я же только неопределенно пожимаю плечами.

– Ты, главное, не бери это в голову. Поняла?  – подхватывает меня под локоток Инна, настойчиво уводя к нашему столику. – Никогда Илюха наш ее и не любил толком. Привязанность, да, была, – машет головой девушка, отчего завитые в кудри локоны забавно прыгают. – А все отношения у них строились по принципу: “отморожу уши бабушке назло”. Встречался, чтобы позлить мать.

– Ну, тогда и ваши с Лешей тоже на этом, разве нет? – улыбаюсь, ни в коем случае не собираясь задеть.

Да и откровенно говоря, наши отношения с ним, похоже, тоже существование свое начали только из вредности и назло Эмме. И к чему мы пришли? 

– Это немного другое. Все-таки мы уже не дети и пришли к этому осознанно. Нашли свои вторые половинки сами. А тогда… Марго крутилась у него под носом, то и дело виляя хвостом, а братец был тем еще прихвостнем. Так что не забивай себе голову ерундой! – хватает за плечи и, заглядывая в глаза, говорит Инна. – Поверь мне, как сестре, которая пережила с ним и прошлое и переживает настоящее. Ты просто не видишь, как мой брат на тебя смотрит. Как на самое драгоценное, что вообще есть на этом…

– О чем толкуете, девушки? – слышу неожиданное над ухом и слегка подпрыгиваю, когда талию обвивают мужские руки, обнимая и прижимая к себе. Легкий поцелуй в висок, и я слышу его вздох. Такой тяжелый и немного уставший.

И краем глаза вижу недовольно проносящуюся разъяренной фурией Марго. Хочется ликовать. У нее не получилось. Вот только настроение не то, и на душе, несмотря на все слова, гадко.

– Илья? – оглядываюсь через плечо, устремляя взгляд снизу вверх на своего спутника и ловлю его мягкую улыбку. Однако улыбаются только губы. Глаза смотрят потерянно.

– Я. Прости, отвлекли. Не дождался тебя. А ты уже успела забыть о моем существовании? – деланно обижается мужчина, вот только в свете сказанного Марго звучит это совсем не как шутка. – Пять минут, Загорская. Серьезно?

– Я же говорила! – лучезарно улыбается Инна, пожимая плечами. – И не вооруженным взглядом.

Не знаю, что она видит невооруженным взглядом, но я же вижу только усталость и печаль на его таком красивом лице. Из уборной от меня он уходил немного в другом состоянии, а после разговора с бывшей… Такое ощущение, что на плечи мужчины лег какой-то невидимый груз и давит-давит-давит. Будто прямо здесь и сейчас, в этот момент Илья принимает какое-то важное решение. Или ведет борьбу сам с собой.

Может, и правда, раздумывает над словами Марго? Сожалеет о том, что наговорил про меня и наши с ним отношения, и хочет… ее вернуть?

Вечер заканчивается быстро. Эмоциональный выдался денек, а у нас с Ильей так и вообще сутки, поэтому уже в начале двенадцатого  расходимся.

После его с Марго разговора на террасе  что-то все же изменилось, и я никак не могла понять, что, то и дело натыкаясь на задумчивый взгляд Сокольского.

Мы идем до апартаментов Сокольского в тишине. 

Илья молчит, а я и не знаю, какие сказать слова, чтобы загладить ту рану, которая, как мне кажется, открылась при встрече с его прошлой любимой, как бы он не отрицал.

И я уже и так прекрасно догадывалась, что тогда произошло. Не нужно быть великим стратегом, чтобы сложить два и два. Бывший лучший друг, бывшая невеста, ныне муж и жена. Не любящие друг друга муж и жена, судя по тому, что я услышала.

Не может быть ничего ужасней несчастных браков. Когда каждое утро ты вынужден просыпаться в постели с человеком, который если тебе и не противен, то неприятен.

Хотя вру.

Может.

Безответная любовь. Но если первое – это твой выбор, твое решение, то второе… 

И судя по всему, в его жизни был именно второй вариант. А судя по тому, что я вижу сейчас – по его состоянию,  взгляду – все еще любит?

Обидно. Больно так, что даже дышать удается с трудом, так сильно ноет в области сердца. Но он никогда ничего мне не обещал. А я слишком взрослая девочка, чтобы строить воздушные замки.

Мы заходим в темную квартиру так же молча. Я не спрашиваю, почему мы пришли сюда. Не в дом его родителей. Почему не остались в ресторане с его сестрой и мужем. Я просто привыкла доверять. И идти за ним, что на работе, что вот здесь. Послушная, жалостливая и… любящая его Настя.

– Располагайся, Настя, – бросает Сокольский устало и, стянув с себя пиджак, уходит на балкон. Подкатывает рукава рубашки и тянется к пачке сигарет. Снова. А ведь говорил, что бросит.

Я же так и замираю в нерешительности на пороге. Обхватываю плечи руками. Зябко. Хоть на улице и добрые двадцать пять плюс. Рассматриваю прекрасно сложенного мужчину. И смахиваю покатившуюся по щеке непрошеную слезинку. 

Между нами напряжение. Будто каждый из нас хочет что-то друг другу сказать, но не решается. И я даже представить боюсь, что скажет мне Илья.

– Ты все еще любишь ее, да? – горько на душе, но я улыбаюсь. И делаю шаг. Ближе к нему.