Гилберт вторгся в Саксонию, собираясь оккупировать ее и использовать ее ресурсы для дальнейшей войны с Родерихом. Все прошло как нельзя лучше, саксонская армия отступила без боя, курфюрст бежал в Польшу и Гилберт без проблем занял столицу — Дрезден…

— Сволочь! — истерично верещала Вильгельмина.

В Гилберта полетел флакон духов, он ловко увернулся.

— Мразь! Как ты смеешь! Напасть так вероломно, без предупреждения! Каналья!

— Ну, ну, успокойся, это была вынужденная мера. — Гилберт театрально вздохнул и возвел очи к долу. — Это вовсе не захват, я лишь пройду через твою территорию, чтобы напасть на Родериха, а ты можешь беспрепятственно выехать к своему курфюрсту в Польшу. Мои войска будут вести себя достойно…

— Твои бандиты уже сперли мои брильянты! — взвизгнула Вильгельмина. — И разломали античные статуи в саду!

— Ах, статуи, — протянул Гилберт, начисто игнорируя фразу о драгоценностях. — Просто у твоих греческих богов были слишком большие причиндалы, моим парням стало завидно, вот они и разошлись. Если хочешь, я могу лично все склеить и прислать тебе на Рождество, чтобы тебе не было одиноко долгими зимними ночами…

— Скотина, — прошипела Вильгельмина.

На это Гилберт нахально улыбнулся.

Она уехала, оставив свои земли у него, а специалисты Гилберта распотрошили оставшийся в Дрездене архив курфюрста, где нашли тайный договор с Австрией. Фридрих надеялся, что публикация этих бумаг поможет оправдать его действия перед мировым сообществом. А Гилберту было на это плевать, он рвался встретиться с армией Родериха.

Его войска вступили на австрийскую территорию, и вскоре состоялось тяжелое сражение. Гилберт победил, но дорогой ценой, погибших было много и среди них его старый талантливый генерал, которого Гилберт очень ценил. Он искренне переживал каждую смерть: и офицеров, и простых вояк. Гилберт любил своих солдат, проводил много времени в их обществе, на марше он всегда ехал рядом с одним из полков, болтал с людьми, перебрасывался шуточками, пел незатейливые песни, а на привалах он ел с ними из одного котелка. Солдаты платили ему не меньшей любовью, им, простым неродовитым мужикам, было позволено называть его не «господин Пруссия», «старина Гилберт»… Поэтому любые потери Гилберт всегда воспринимал очень остро, словно свои раны.

Гилберт осадил Прагу, один из важнейших городов Империи Габсбургов, надеясь, что взяв его, заставит Родериха капитулировать. Но гарнизон упорно сопротивлялся, а в сторону прусской армии двигались свежие силы австрийцев. Гилберт выступил против них, но в этот раз его ждало тяжелое поражение, первое за многие годы. И самое скверное было то, что победа была почти у него в руках, еще бы чуть-чуть и он бы торжествовал, но удача повернулась к нему спиной. Его потери были велики, пришлось отступить от Праги назад в Саксонию. А по Европе прокатились шепотки, что миф о непобедимости Гилберта развеян.

Фридрих тоже тяжело переживал поражение, на несколько дней он заперся в своей комнате в доме, где теперь располагалась его ставка. Гилберт предпочитал бесцельно бродить по округе и думать, думать, думать. Он не мог так просто сдаться после одного поражения, он должен был окончательно доказать всем свою силу. Чтобы его люди могли жить спокойно, чтобы Пруссия стала великой страной, а не нищей дырой.

— Ничего не кончено. Мы еще повоюем! — выкрикнул он, грозя кулаком то ли своим врагам, то ли холодным звездам, то ли всему мирозданию.

Тем временем, Франциск наконец-то решил вступить в войну. Он легко разбил небольшие войска, которые Артур отрядил защищать Ганновер и направился в сторону Гилберта. Известие о грозящей опасности взбодрило и Гилберта, и его короля — они оба были удивительно похожи в том, что в критической ситуации чувствовали себя уверенно и легко, и чем сильнее был враг, тем увереннее они становились.

Масла в огонь подлило то, что и Брагинский тоже начал движение. Гилберт отрядил часть войска в Восточную Пруссию для сдерживания русских, а сам с тридцатью пятью тысячами отправился навстречу Франциску и встретил его у местечка Ройсбах. У французов было в два раза больше людей, и Гилберту оставалось надеяться лишь на военную хитрость и выучку своих солдат. Он разработал стратегию и выполнил все так, как и задумывал. Его кавалерия опрокинула врагов, а пехота Франциска попала в умело подстроенную ловушку. Это была настоящая резня, французы бежали с поля боя так, что только пятки сверкали, бросив богатый обоз, а Гилберт праздновал блестящую победу. Он потерял убитыми двести человек, а Франциск в двадцать раз больше.

— Не ожидал, что Франц окажется таким слабым противником, — рассуждал Гилберт, идя в сопровождении генералов к французскому обозу. — Видимо, постоянные балы совсем изнежили его… Он годится только на то, чтобы задирать юбки бабам!

Гилберт осекся, когда увидел перед собой множество телег, заваленных дорогими шелками, роскошной мебелью, деликатесами. А на одной были даже клетки с пестрыми попугаями из далеких колоний.

Гилберт выругался, обозревая все это великолепие, наверняка стоившее немалых денег.

— Вот Франц дает… Начерта ему в походе вся эта дребедень? — пробормотал он.

Гилберт и сам был не против яркой мишуры, собрал у себя во дворце кучу дорогих безделушек, но вот во время войны он всегда был подчеркнуто аскетичен. Мобильность войск нельзя было уменьшать огромным обозом.

Занимавшийся ревизией добычи офицер поспешил подбежать к ошарашенному Гилберту и отдал честь.

— Господин Пруссия, позвольте доложить! С обозом были захвачены также слуги, цирюльники, повара и…

Тут он замолчал и покраснел, потому что те, о ком он явно собирался доложить, сами заявили о себе. Несколько женщин в кричаще-ярких платьях с весьма глубокими декольте окружили Гилберта, буквально повисли на нем.

— Ах, так, значит, вы и есть знаменитый господин Пруссия? — проворковала одна из куртизанок, водя пальчиком по плечу Гилберта. — Позвольте мне и моим подругам поздравить вас с победой… Мы так любим сильных мужчин…

— О да, красотки, здесь сильных мужчин хватит на всех. — Гилберт обернулся и подмигнул своим офицерам…

Но радоваться Гилберту было еще рано: из Силезии приходили тревожные вести. Родерих в нескольких сражениях разбил оставленные там Гилбертом для прикрытия войска, и теперь его армия грабила провинцию. Гилберт костерил на все лады отвечавшего за Силезию генерала, тому весьма повезло, что он попал в плен к австрийцам — у врагов ему сейчас было гораздо безопаснее, чем у его господина.

Гилберту пришлось спешно развернуть своих людей, еда отдохнувших после Ройсбаха, и быстрым маршем двинуть их на защиту своих земель. Ему позарез необходима была яркая и уверенная победа над австрийцами.

Они сошлись у местечка Лейтен, и снова соотношение сил было не в пользу Гилберта, у Родериха было почти такое же преимущество, как и у Франциска под Ройсбахом. Да и генералы у него были гораздо талантливее французских. Но и у Гилберта были тузы в рукаве. За те годы, что Силезия принадлежала ему, он отлично изучил местность, постоянно проводя здесь учения, и теперь расположил свои войска на выгодных позициях. Он выиграл это сражение благодаря искусному руководству армией, но главную роль сыграла слаженность действий пехоты, кавалерии и артиллерии. Гилберт гордился своими людьми — они в очередной раз доказали совой профессионализм, закрепляя за его армией славу лучшей в Европе. Не зря он столько лет потратил на разработку приемов обучения, тактики — все его старания были оплачены старицей.