— Ну, пушечка, твоё время пришло! — воскликнул Тихон и перекрестил орудие.

Он вместе с пушкарями уже давно разведал дорогу, по которой удобнее всего врагу будет отступать. Они даже нашли удобную позицию на холмах вдоль дороги.

— Загодя выдвинемся, — объяснял командирам пушкарь, — завершают марши в походах пехотинцы. Мы пару раз выстрелим, затем уже ваша работа.

— Всем отрядом выступим, — принял решение Михайла Петрович. — Дадим бой людям Чёрного колдуна.

— Дадим! Веди, Дядька Михайла! Веди, Матушка барыня! — раздалось одновременно со всех сторон из собравшейся перед штабом толпы.

Словно птица удачи распростёрла над народным отрядом свои крылья. При отступлении пешие егеря Вестфальского корпуса намного отстали от кавалерии: кирасиров, гусар и драгун. Для строя егерей полной неожиданностью стал раздавшийся голос:

— По врагам Отечества пли!!!

С грохотом выстрелила пушка, со свистом врезалось ядро в центр строя. Второе ядро прилетело спустя совсем небольшое время, и тут же сразу с нескольких сторон с криком «Ура» выскочили конники, а из-за холмов показались пешие вооружённые крестьяне. Завязалась ожесточённая битва, выжить в которой остался шанс только у тех французских егерей, кто догадался поднять руки, сдаваясь в плен. Таких набралось около десятка, да плюс полдесятка раненых.

Отступавшие французские кавалеристы шум битвы услышали, но подумали, что егерей настигла регулярная армия русских. И не было среди оставшихся командиров Вестфальского корпуса отчаянно смелого генерала Жюно-Бури. Некому было решиться развернуть войска и кинуться на выручку боевым товарищам.

Высланный Михайлой Петровичем вслед отступавшим кавалеристам наблюдатель, вернулся с вестью, что французы назад, своим на помощь, не повернули, а пустили коней в галоп.

— Битва окончена, — сказала Дуня, окидывая взглядом поле боя, и спросила у подошедших Ворожеи и её помощников-целителей: — Наши потери?

— У нас павших и тяжко раненых нет, с лёгкими ранами семеро, — доложила Ворожея, добавив: — У врагов раненых пять, подлечили, выживут.

Михайла Петрович подъехал к Дуне и спрыгнул с коня.

— Смотри-ка, вон наши герои, — сказал он, кивая на вывозящих с холма пушку Тихона и пушкарей.

Тихон, которому с непривычки заложило уши, потряхивал головой. Один из пушкарей вёл в поводу лошадей, везущих лафет с орудием. Встречены они были одобрительными выкриками и дружескими похлопываниями по спинам и плечам.

— Тихо, черти, не от выстрелов, так через вас оглохну, — шутливо отбивался Тихон.

К Михайле Петровичу подошла Аграфена, вид она имела обеспокоенный.

— Чего с пленными-то делать, Михайла Петрович? — спросила она, кивая на сбившихся в группу разоруженных французов, с опаской смотревших на окруживших их крестьян и крестьянок. — Это ж докука какая! Кормить, поить, опять же, охранников выставлять.

— К нашим войскам доставим, они теперь куда ближе, — ответил Михайла Петрович.

— Михайла, а что с убитыми французами будет? Не дело их тела вот так бросить, — сказала Глаша.

— Не заботься, сударушка. Земле предадим, мы ж не нелюди какие. Там на поляне, где бивуак стоял устроим кладбище французское. Позже и из сада Дунюшкиного имения туда же перезахороним.

Не успел Михайла Петрович закончить, как к нему подбежали Евсейка с Андрейкой и братьями. Их в бой не брали, ребятишки следом сами увязались.

— Дядька Михайла, дозволь в городище ехать, о победе нашей рассказать! — попросил Андрейка.

— Езжайте, — разрешил Михайла Петрович, рассудив, что без ребятни, путавшейся под ногами, дело быстрее пойдёт.

Назад отряд направился по дороге, не скрываясь, не прячась. Не от кого было прятаться, враг отступал, да что там, бежал без оглядки.

Глава тридцать шестая. Возвращение домой

День битвы народного отряда с французскими егерями ознаменовался ещё двумя выдающимися событиями.

Победители возвращались после боя, ведя перед собой пленных, которым связали руки для надёжности. До поворота к городищу оставалось немного, когда впереди на дороге показались идущие маршем пехотинцы. В русских мундирах, с русскими знамёнами.

— Наши!!! — завопил Оська.

— Родненькие, наконец, мы вас дождались! — заголосила Аграфена.

Их поддержали не только те, кто шёл рядом, но и выбежавшие с просеки на дорогу язычники и крестьянки с детьми. Они торопились встретить свой отряд, а тут — двойная радость.

Гарцующий на белом коне впереди строя генерал, скомандовал:

— Привал. Разойтись!

После чего направил коня к выехавшим ему навстречу народным командирам. Генерал находился в ставке главнокомандующего, когда туда доставили Чёрного колдуна, потому поздоровался с Михайлой Петровичем, Дуней и Глашей как со старыми знакомыми. Заметив пушку, генерал даже по лбу себя хлопнул.

— А мы-то голову ломаем, кто здесь огонь ведёт. Говорите, наголову егерей разгромили? Ай, молодца!

Михайла Петрович быстро договорился с генералом о передаче пленных. Пленные радовались чуть ли не больше окружающих. Французские егеря почувствовали облегчение, когда солдаты их забрали от суровых бородатых мужиков и их воинственных жён.

Крестьяне смешались с пехотинцами, им тоже было что друг другу рассказать.

Долго задерживаться войска не могли. Вскоре пехотный корпус, усиленный артиллерийской ротой, маршировал по дороге дальше. К артиллеристам прибились и пушкари с трофейной пушкой. Артиллерийский поручик принял их с радостью. Пушкари звали с собой Тихона, но у того на шее повисла жена, причитая на всю округу:

— Тишенька, родненький, не пущу! На кого ты меня оставишь? Двойнят ведь ношу, Ворожея сказывала!

— Оставайся, Тихон, видать, не судьба тебе с нами пойти, — сказал один из пушкарей.

Второй лишь обнял Тихона, похлопав по спине.

Попрощаться с пушкарями много народу захотело. Вдоволь наобнимавшись, служивые поспешили догонять уже свою роту.

— Но, родимые! — крикнул один из пушкарей, дёргая поводья, лошади послушно повезли лафет.

— Никак, правда, двойнята? — подозрительно спросил Тихон довольную жену.

— Правда, — ответила Ворожея и добавила: — Парнишки.

— Вот, Оська, учись! — гордо сказал Тихон, хлопнув стоявшего рядом друга по плечу. От радости он даже забыл о том, что Оське только сняли с руки повязку. Тот сморщился, но виду не подал. Сам на такую радость и вовсе в пляс бы пошёл.

Дуня, глядя вслед уходящим войскам, сказала:

— Вот теперь можно и по домам. Навоевались и будет.

Роспуск народных отрядов и возвращение домой и стало третьим знаменательным событием этого дня. Захар переписал всех крепостных, воевавших в отряде Дядьки Михайлы, с тем, чтобы выкупить вместе с семьями, как только хозяева вернутся. Мальчишек, что попались в магическую ловушку Николая Николаевича, Михайла Петрович при себе оставил.