– Разумеется, я не расскажу тебе, что возглавляю племя святых целительниц и готовлю лекарства для самого императора. Ты удостоилась великой чести, тебя лечат в точности как юного императора. Ты, кстати, мой первый пациент, ха-ха! Говорят, юный император примерно твоего возраста, но я уже заранее подготовилась и расписала ему лечебную диету вплоть до тридцати лет. Самое важное – это, конечно, укрепление почек и восполнение энергии ян. Судя по докладам придворных врачей, юный император колышется на ветру, как гибкая ива, и хрупок телом. Поэтому принц-регент до сих пор не осмеливается допустить к нему наложницу: боится, что юноша слаб и не выдержит…

Вчитываясь в мой туманный ответ, Каркуша сперва помрачнела, снова позеленела, а потом ни с того ни с сего улыбнулась. Наверное, пришла в смятение, осознав, что общается со святой целительницей, и увлеченно застрочила: «Как звучит твое настоящее имя?» [169]

«Я брожу в этом суетном мире без имени и фамилии», – написала я, бормоча себе под нос:

– Настоящее имя, настоящее имя… Его произносить запрещено, потому оно и называется запретным. Ты, верно, разбойница, раз не знаешь приличий. С другой стороны, все равно ведь ничего не слышишь, так что могу тебе сказать: мое имя – Цзинь Ми. Неплохо звучит, да?

Девушка протянула руку и тихо провела пальцем по уголку сюаньчэнской бумаги. Ее лицо обрело ласковый и умиротворенный вид. Она пошевелила губами, как будто желая произнести два каких-то слова, но так и не издала ни звука.

Я посмотрела на драгоценный меч, с которым девушка никогда не расставалась, и неожиданно для себя прониклась к разбойнице уважением и симпатией. А себе неторопливо сказала:

– Вы, разбойники, каждый день рискуете головой, слизывая кровь с лезвия ножа. Мне же нет нужды никого убивать, и все-таки нас с вами ждет один конец. Мы радуемся каждому прожитому дню. Ты не знаешь, что я живу ради одной цели – создать для императора эликсир бессмертия. Если мне это не удастся, в тот день, когда император вознесется на небеса, я последую за ним в могилу. Покойная глава нашего племени подобрала меня на дороге, вырастила и воспитала. С тех пор как в шесть лет меня назначили новой главой, я больше не видела своей спасительницы. Сестры сказали, что она стала бессмертной девой. Когда я подросла, то поняла, что ни о каком бессмертии не может быть и речи. Наше племя святых целительниц существует уже больше сотни лет и подчиняется одному непреложному закону: с кончиной каждого императора главе надлежит покончить с собой. Ее тело хоронят в императорской усыпальнице вместе с гробом правителя, чтобы ее чистая и непорочная душа помогла ему переродиться.

Кусая губы, я возмущенно добавила:

– Почему императрицу, наложниц, сыновей и дочерей императора не погребают с усопшим государем? Почему мы, добродетельные и праведные целительницы, чужие для императора люди, должны неизвестно зачем умирать вместе с ним? Как назло, нынешний император родился хилым и долго не протянет, так что жить мне, наверное, осталось недолго…

Повернувшись, я увидела, что Каркуша смотрит на меня в упор со странным видом. Конечно же, ничего не услышала, думает о какой-то ерунде.

Я сжала кулаки и решительно заявила:

– Мне необходимо создать этот эликсир бессмертия! О средстве для почек и восполнении энергии ян тоже забывать не стоит. За дело нужно взяться основательно, с двух концов [170] и решать несколько задач сразу – вот правильный путь! Долгих лет жизни Его императорскому Величеству!

Лицо Каркуши по неизвестной причине опять омрачилось, став чернее днища котелка.

Чуть позже, когда я поднялась, чтобы приготовить для разбойницы лекарство, она написала: «Ты бродишь по горам совсем одна, без сопровождения. Не боишься злодеев, хищных зверей и ядовитых тварей?»

Многовато у нее сегодня вопросов.

«Персик и слива безмолвны, но к ним всегда ведет тропа [171]. Все живые существа имеют душу, способную уразуметь, что я добродетельна и чиста, поэтому никто из них не навредит мне» – таков был мой письменный ответ. Устный прозвучал иначе:

– Да ладно, я же умею пользоваться ядом. С его помощью с любым злодеем легко справиться. Врагу следует бояться, что я не подоспею вовремя с противоядием. Этот обширный горный район обезлюдел именно поэтому – из страха перед отравой. Тебе очень повезло. В тот день у меня было хорошее настроение, поэтому я и спасла тебя между делом.

Каркуша посмотрела на меня, по-прежнему пребывая в хорошем настроении, и улыбнулась: должно быть, высоко оценила мою выдающуюся доброту. Задумавшись на миг, она снова написала, будто не зная устали: «Тебе не бывает скучно?»

«Время бежит так же быстро, как скакун прыгает через расщелину. Тысяча лет пролетает, как щелчок пальцами. Все вокруг преходяще. Что такое скука?»

Написав ответ, я почувствовала, что в умении изображать из себя возвышенное и одухотворенное создание достигла непревзойденного мастерства. К тому же я действительно не ощущала ни одиночества, ни скуки, о чем не преминула сообщить:

– Каждый день надо заучить наизусть кипу рецептов и медицинских правил, распознать множество трав, изготовить множество лекарств, не забывая водить за нос сестер. Когда тут скучать? Всякие литераторы и поэты сидят целыми днями без дела и ноют, слагая стихи и прозу, где жалуются на грусть и тоску. Вот уж не ожидала от разбойницы такого вопроса. Похоже, ты молода, наивна и наслышана о чувствительности образованных людей.

Через несколько дней, когда мы снова переписывались с Каркушей, она торжественно вывела на бумаге: «Если ты меня вылечишь, твое самое заветное желание исполнится на следующий день».

Что? Как разбойница может выполнить мое заветное желание? Однако, видя, что слова Каркуши идут от чистого сердца, я великодушно написала: «Я высоко ценю твою доброту, только тебе не по силам исполнить мое заветное желание. А если у тебя есть заветное желание, возможно, его осуществлю я».

«Договорились».

Вот так, позабыв о всякой учтивости, Каркуша вынудила меня дать ей обещание. Что ж, горы в этом мире высокие, а реки длинные. Мы, скорее всего, больше никогда не свидимся.

На другой день эта разбойница испарилась раньше, чем с травы сошла ночная роса. Наверное, вчера внезапно исцелилась и решила уйти не прощаясь.

Угрызения совести ее, похоже, не мучили. Но раз Каркуше стало лучше, значит, я не зря с ней время тратила и все-таки добилась чего-то. В тот же день я вернулась домой, к сестрам.

4

Ворон летит, заяц бежит, а время мчится вперед. Два года пронеслись как короткий миг.