Рут начала протискиваться назад мимо Ньюкама, но сержант был сильнее. Второй мужчина крикнул:

— Скорей, скорей!

— Давай, Рут! — прокричал Ньюкам.

Она полезла внутрь вопреки подсознательной тревоге. Может, все в порядке. Человек в кабине опустил автомат, а первый мужчина протянул руку, чтобы помочь Ньюкаму и Кэму. Никого больше на борту не было. Чем меньше груза, тем больше дальность полета. Даже в тощем ковре виднелись дыры там, где убрали ряды сидений.

Рут села в одно из немногих оставшихся кресел. Кэм тяжело плюхнулся рядом с ней. Ньюкам уселся у них за спиной. Первый военный захлопнул дверцу.

— Пристегните ремни, — приказал он, ныряя в кабину.

Пилот уже набирал скорость. Самолет подскакивал на дюнах, и Рут почувствовала, как грудь ее заполняет знакомая холодная тяжесть, словно клубок змей. Она забыла. Долгие месяцы, проведенные на космической станции, выработали у нее страх перед замкнутыми пространствами. Дребезжащая кабина казалась смертельной ловушкой. А затем они поднялись в воздух.

— Что случилось с их глазами? — спросила Рут у Кэма, в основном для того, чтобы быть поближе к нему.

Раны пилотов выглядели слишком симметричными. Это наводило на мысль, что люди поранили себя сами. Зачем?

Кэм, все еще не пришедший в себя, только пожал плечами. Затем он развернулся к Ньюкаму и ткнул пальцем себе в лицо.

— Атомные бомбы, — тихо сказал солдат. — Они боятся, что сбросят новые бомбы. Вспышка. Если они потеряют только один глаз, то еще смогут посадить самолет.

«Боже мой», — подумала Рут, борясь с клаустрофобией.

Она прижалась очками к окну, словно хотела вырваться наружу, но воздух за исцарапанным плексигласом превратился в мешанину гибнущих вдалеке истребителей и пылающих горных вершин.

Каждый раз когда самолет трясся и вздрагивал, ремни безопасности врезались в бедра Кэма. На пилотах были плечевые ремни. У остальных нет, поэтому полет смахивал на катание на «русских горках» с постоянными падениями и переворотами. Снова и снова кресло вырывалось из-под Кэма, несмотря на затянутый ремень.

За иллюминаторами проносились холмы и скалы. Промелькнул город. Один раз они несколько секунд летели параллельно линии коммуникаций, и мимо промчались десятки столбов. Кэм чувствовал разочарование. Они так много вынесли, чтобы попасть сюда, но пока не достигли безопасности — хотя и избавились от чумы. Салон «Сессны-172» не был герметичен, но окна и стекло кабины закупорили силиконовыми прокладками. Таким же образом загерметизировали все отверстия, люки и одну из двух дверей. К полу был привинчен вакуумный насос с трубой, выходящей наружу. Грубая уловка, но это работало. Пилот две минуты выравнивал самолет, пока его напарник конопатил быстро застывающей замазкой вторую дверцу. Затем они понизили давление в салоне до 70 процентов атмосферного.

— Мы в порядке! — крикнул второй пилот, сверившись с датчиком на запястье.

Кэм сорвал очки и маску, с сумасшедшим облегчением растирая голыми ладонями бороду, нос и уши. Рут двигалась более заторможенно. Когда женщина сняла защитное снаряжение, Кэм увидел, что вся краска сбежала с ее лица.

— Смотри на меня! — сказал Кэм, нагнувшись ближе, чтобы перекричать шум двигателей.

Затем самолет качнулся влево, и они стукнулись лбами.

— Не смотри в окно, смотри на меня.

Рут кивнула, но не послушалась. Глаза под спутавшимися каштановыми локонами расширились и остекленели, как будто она видела что-то, недоступное другим. Кэму было знакомо это чувство. Они летели невероятно низко. Одна ошибка — и самолет врежется в здание или склон холма. По затылку Кэма бежали мурашки. Успеют ли они заметить приближающиеся ракеты?

— С нами все будет в порядке, — сказал он.

— Да.

У Рут дрожал голос, и она стиснула его руку в своей — ладонь к ладони.

— Куда мы летим? — прокричал Ньюкам в сторону кабины.

Кэм беспокоился за своего друга. Сержанта некому было подбодрить. Кэм сжал бы руку или плечо Ньюкама, если бы они сидели в одном ряду.

— В Колорадо, — громко ответил пилот.

— Что? Разве не туда ударила бомба?

— В Лидвилл, да.

Самолет снова лег на левое крыло, а затем резко ушел вверх и вправо.

— Мы из Гранд-Лейк, примерно в ста шестидесяти километрах к северу оттуда, — проорал пилот. — Радиация до нас не добралась.

* * *

За два с половиной часа полета он, как мог, ответил на их вопросы. Самолет перестал трястись, когда они выбрались из пустыни, но пилот тоже нервничал и рад был отвлечься. Он знал, кто они такие. И гордился тем, что смог им помочь.

— Вы, ребята, дерьмово выглядите, — выдал он в качестве комплимента.

* * *

Гранд-Лейк входил в число самых крупных баз мятежников на территории Штатов. Они сели на узкой трассе. По обе стороны от шоссе Кэм заметил разносортные самолеты и вертолеты. Многие были покрыты камуфляжной сеткой. Рядом стояли три длинных барака из древесины и брезента. Деревьев тут не осталось. Землю стоптали до бурой грязи. И повсюду кишели люди.

Обитаемая зона на этих вершинах занимала несколько квадратных километров и имела форму подковы. С самолета Кэм видел палатки, хижины, грузовики и трейлеры, рассеянные по неровной местности с сотнями канав и каменных террас. Отхожие места? Ветроломы? Или эти норы и стены служили жилищем тем, для кого не нашлось ничего лучше?

Гранд-Лейк был небольшим городком на берегу озера с таким же названием — полукружья голубой воды, затерявшегося в великолепном каньоне с почти вертикальными стенами, всего в пятнадцати километрах к западу от континентального водораздела. Он находился на высоте в две тысячи пятьсот девяносто метров над уровнем моря, и в любом случае не смог бы вместить больше тех трех тысяч человек, которые жили в нем раньше. Однако в первые недели чумы его улицы использовались для сбора патрулей и ВВС. Дороги и тропы, поднимавшиеся на склоны вокруг города, стали артериями, ведущими к безопасности. Сам город вскоре разобрали на кирпичи и прочие строительные материалы.

Сверху все еще можно было заметить следы эвакуации, как следы прибоя на песке. Многие машины выглядели так, словно с тех пор не двигались с места, застряв посреди лагерей беженцев. Кое-где танки и грузовики служили заборами, с одной стороны ограничивая разраставшиеся лагеря, а с другой защищая их. Здесь были и открытые участки, где возделывали или собирались возделывать землю. Беженцы копали горные склоны, чтобы создать ровные площадки.

Кэму все это напоминало разрытый муравейник, но его восхищало, что люди вообще смогли устроиться здесь. Они справились намного лучше тех, кого он встречал в Калифорнии. У них было больше жизненного пространства и больше ресурсов, но и беженцев тут было больше. Они могли захлебнуться в людском потоке. Однако вместо этого сумели сохранить жизнь десяткам тысяч, при этом поддерживая значительное военное присутствие.