— А что если пилот не запомнит? — спросил Кэм. — Или если она тебя даже не слышала?

— У нее осталась запись. Они разберутся.

— Если она вообще была в зоне приема.

Ньюкам уверенно пожал плечами в темноте.

— Это неважно, — сказал сержант. — Они вернутся.

Шесть дней спустя они стояли в трех километрах от летного поля. Кэм отошел от Рут и притаился за грядой красных скальных обломков. Оба они действовали молча. Кэм пробирался сквозь неширокий каменный лабиринт, а Рут пригнулась в паре метров сбоку от него и следила за тылом. Ньюкам протрусил мимо и занял позицию по другую сторону от Кэма.

Треугольный строй постепенно стал их привычкой и их силой. Эта фигура была максимально близка к кругу, дающему наилучший обзор местности.

Над тропой за их спинами поднималась оранжевая дымка пыли. Ветер сегодня дул порывами и рано поутру почти утих. Пройдут часы, прежде чем мелкозернистая сухая пелена уляжется, но у беглецов не было времени ждать перемены погоды. Вместо этого они высматривали другие султаны пыли.

«Никого, — подумала Рут. — Может, тут никого уже никогда и не будет».

На западе зубчатой стеной из синих теней и темных участков леса вздымалась Сьерра. Стена светлела и шла проплешинами по мере того, как горы переходили в засушливые предгорья. Беглецы думали, что большинство беженцев двинется на север или на юг вдоль этой неровной границы, а если русские войска станут их преследовать, они пойдут по тому же маршруту.

От последнего клочка зелени беглецов отделяло уже много километров. Чума стала катастрофой для этих мест. Даже травы и стойкая полынь погибли. Уцелели лишь сухие обломки и обточенные ветром корни. Несколько раз им попадались пятнавшие землю остатки травы и цветов, черные и хрупкие. На жаре насекомые вымерли, что, в свою очередь, обрекло на смерть растения и рептилий. Биосфера, лишившись баланса, разрушилась. Земля спеклась в корку и нагревала воздух до невероятных температур.

Жар вытягивал влагу из всех швов их одежды. Рут разделась до майки и трусов под пропотевшими штанами и курткой, и все равно варилась в собственном соку.

Постоянно пить воду стало делом жизни и смерти. Каждый день им требовалось больше, чем они могли унести. К счастью, путники вернулись к цивилизации. Они проходили по окраинам небольших городков с названиями вроде Чилкут и Аллилуйя Жанкшн. Шоссе 395 шло на север параллельно их маршруту и было забито заглохшими машинами и армейскими грузовиками. Беглецы добыли себе новую одежду и ботинки. Они без особого труда находили бутылки с водой и консервные банки, хотя многие припасы воняли и раздулись на солнце.

Шоссе не защищало от пыли. Красная грязь и песок волнами накатывались на асфальт, скапливались у машин и ограждения, образуя дюны и полосы. Там, где были дренажные трубы и другие препятствия, вроде заборов и подземных коммуникаций, прятались ямы. Рут один раз порезала лодыжку о замаскированный песком пожарный кран, и с тех пор путники предпочитали двигаться по бездорожью.

Они так пока и не увидели нового облака пыли. Дни стояли по большей части ветреные, и ветер уничтожал их следы — но он и помешал бы им понять, откуда поднимается пыль, потревоженная кем-то другим. Еще они постоянно беспокоились о самолетах и слежении со спутников. Можно ли заметить сверху султаны пыли, поднятой их ногами? Вокруг постоянно что-то двигалось. Огромные смерчи разгуливали по пустыне, исчезали и затем снова взмывали вверх, особенно на востоке. Беглецы надеялись, что их примут за еще один пылевой столб.

— Шшш, — прошипел Кэм.

Ньюкам знаком показал, что все чисто, затем его жест повторила Рут. Они собрались вместе в полосе тени, и Рут мысленно благословила большой обглоданный ветром валун. Подняв голову, она окинула взглядом выщербленную поверхность скалы. Здоровую руку женщина прижала к карману штанов и твердому кругляшу внутри. Она до сих пор носила с собой гравированный камень, который подобрала на первой горе. Уважение Рут к неодушевленным предметам росло — все они, что прикасались к ней, превращались в друзей или врагов.

Какая-то часть ее понимала, что это глупо. Но Рут становилась суеверной. Некоторые вещи, несомненно, кусались. Она еще долго будет помнить жесткое прикосновение пожарного крана, впившегося в ее штанину, — так не логично ли испытывать благодарность к доброжелательным объектам, вроде ее маленького камня или огромной пустынной скалы? Эта идея, обостренное чувство связи со всем вокруг приближали ее к вере настолько, насколько это вообще было в характере Рут.

Может, Бог действительно существовал. Он неощутимо присутствовал в небе и на земле, независимо от того, ошибочны или верны были религиозные доктрины. Люди предпочитали верить собственным представлениям о мире вместо того, чтобы присматриваться к нему. Они придумали племенную систему власти, игнорируя подлинные наблюдения, чтобы придать себе большую важность. До чумы самые успешные религии существовали, по сути, как теневые правительства, выходившие за рамки наций и континентов. Отцы учили своих сыновей тому, во что верили сами. А их поощряли иметь как можно больше сыновей. Неужели кто-то всерьез полагал, что католический запрет на противозачаточные средства был основан на учении Христа? Или что пренебрежительное отношение к женщинам у мусульман имело какое-то отношение к святости? Многочисленное потомство было самым быстрым способом умножить ряды верных — но все эти человеческие заблуждения не означали, что в идее высшего существа нет определенного зерна истины.

История породила сотни форм поклонения богам, а с приходом чумы наверняка появились новые религии. Почему? Несмотря на жадность и подозрительность засевшей в них первобытной обезьяны, люди могли быть умными, честными и отважными. Неужели лучшие из них действительно постигли некую связь с божественным? Рут начинала думать, что да, хотя эти чувства пока оставались неуверенными и робкими.

Земля возникла очень поздно в истории галактики и пряталась глубоко в одном из ее спиральных рукавов. Если Бог существовал, возможно, он использовал самые дальние и затерянные планеты в своем мироздании как поле для экспериментов. Все равно большинство из них были его творческими неудачами. Что Он надеялся постичь? Пределы человеческого воображения и силы?

Ее маленький камень с выцарапанными крестами из простой памятки превратился во что-то гораздо большее. Он стал талисманом. В нем присутствовала сила. Рут это чувствовала.

Камень защищал ее.

— О чем ты думаешь? — спросил Кэм.

Ньюкам смотрел на север, приложив к глазам бинокль. Рут тоже развернулась и, сощурившись, вгляделась в пустыню. Городишко Дойл представлял собой коллекцию приземистых, похожих на коробки зданий и квадратных вывесок на длинных металлических шестах: «Мобил», «Карлс Джуниор». За ним в ослепительное небо поднимались бурые холмы и хребты.

Ньюкам, пожав плечами, отдал Рут бинокль в обмен на пластиковую бутылку с минеральной водой. Она перевела взгляд с города на скудные постройки аэродрома, чувствуя надежду, смешанную с опаской. И, следовало признать, законную гордость. Мужчины начали доверять ей не меньше, чем друг другу, и она это заслужила.