Рут упала на спину, жадно глотая воздух. Кэм сбросил рюкзак и попытался отыскать воду. Воды не было. Однако у него все еще оставалась одна банка супа. Юноша вытащил открывалку. Часть бесценной жидкости выплеснулась, когда он отогнул крышку.

— Рут? — позвал он. — Рут!

Для начала Кэм снял собственные очки. Прохладный ночной воздух, такой чудесный и непривычный, коснулся его лица. Он глубоко вдохнул, чтобы, в случае чего, почувствовать наночуму раньше Рут. Затем он снял с женщины очки и куртку. Жар струился над ее телом.

Кэм помог ей напиться, прислонив щекой к своему плечу. Прошло, может быть, десять минут. Краткие мгновения покоя. Кэм сам разрушил очарование. Ему пришла в голову мысль поцеловать Рут. Простая вещь. Кроме этой женщины, в его мире не осталось ничего приятного, и он наконец-то устал сражаться с самим собой.

Кэм уставился на ее губы, все еще мягкие и безупречные, несмотря на пот, грязь и складки, оставшиеся от маски. И Рут ответила. Когда ее взгляд встретился со взглядом Кэма, молодой человек понял, что она угадала его желание — единственную искру страсти в море усталости и боли. Он отвернулся.

— Кэм, — тихо пробормотала Рут, положив здоровую руку ему на колено. — Кэм, посмотри на меня.

— Извини.

— Нет.

Женщина прикоснулась перчаткой к его жесткой, заросшей бородой щеке.

— Пожалуйста. Я всем обязана тебе.

«Я не хочу быть таким», — подумал он.

— Только один раз, — продолжила Рут. — Пожалуйста. На счастье.

А затем она поступила именно так, как не нужно было — или, напротив, нужно. Вытянув шею, Рут нежно потерлась носом о его скулу, дав ему ощутить мягкость своей кожи.

Кэм прижался ртом к ее губам, и это вдохнуло в него новые силы. Это сняло напряженность, долго висевшую между ними. С каждым днем окружавший их мир делался все нестерпимей, но этот единственный, краткий миг был сладок и правилен.

Юноша подсунул рюкзак Рут под голову, как подушку, а пистолеты положил рядом. Женщина вскоре заснула. Кэм еще какое-то время смотрел на звезды сквозь сплетение веток. Один раз он поднес забинтованную левую руку к изуродованным губам и к дыре на месте выпавших зубов.

* * *

Рут снова поцеловала его утром, ничего не сказав. Просто оттянула вниз свою и его маску — быстрый поцелуй, сомкнутыми губами. Может, и к лучшему, что у них было много куда более неотложных дел.

— Надо найти воду, — сказал Кэм.

— Да.

Рут держалась поблизости, пока молодой человек искал в рюкзаке рацию, так что Кэм то и дело отвлекался, украдкой поглядывая на нее. Они снова опустили капюшоны и надели очки, став безликими, но Рут коснулась его плеча и кивнула. Солнечный свет, пробившийся сквозь хвою, играл на грязных куртках. Им надо было выходить, но Кэм боялся этого. Его колено занемело, спина, шея и ноги воспалились и болели.

Семь каналов рации заполняла перекличка голосов. Может, так всегда и было, но раньше передачи блокировали горы и заглушала передовая база Лидвилла. Теперь исчезли оба препятствия.

Все переговоры были военными. И все говорили по-английски, не считая одной женщины с акцентом.

«Кондо', Кондо', это Снежная Сова-пять, мы подтве'ждаем один-один-четы'е. Повто'яю, мы подтве'ждаем один-один-четы'е».

— Похожа на француженку, — сказала Рут.

Остальные передачи тоже по большей части состояли из кодов, чисел и названий птиц. Такое оживление в эфире должно было приободрить беглецов. Америка все еще держалась, даже сейчас.

Однако Кэм не доверял им. Он понимал, если Ньюкам не вернется, доставка Рут в безопасное место будет целиком зависеть от него. Требовалось наладить контакт с повстанцами, но было очень сложно решиться на риск и выйти в эфир. Что еще хуже, все частоты, которые велел использовать Ньюкам, были заняты. Инстинкт подсказывал Кэму молчать.

За завтраком они разделили три энергетических батончика и проглотили горсть таблеток: по четыре аспирина и по два антигистамина. Лекарства усиливали сонливость, но муравьиные укусы немилосердно жгли, и оба чесались.

В конце концов Кэм передал поверх других голосов: «Ньюкам. Ньюкам, ты там?».

Никто его не заметил. У передатчика не хватало дальности, чтобы донести сообщение Кэма до Юты или Айдахо, а поблизости, видимо, никто не слушал.

Они остались одни.

* * *

Они шли.

* * *

Они шли, и Кэм старался не торопить Рут. К тому же неспешный темп позволял более тщательно осматривать местность. Они забрели в рой термитов и быстро отступили, не желая беспокоить насекомых. Передняя часть роя поднялась в небо, но Кэм понадеялся, что их активность достаточно типична и не привлечет внимание тех, кто следил за долиной. Это было важно. Сквозь лес удавалось разглядеть немного, но в небе по-прежнему барражировали самолеты, а на вершинах гор враг наверняка оставил наблюдателей. Однажды самолет пронесся так низко, что закачались деревья. Может, он выслеживал их с помощью инфракрасных датчиков?

Часом позже Кэм вывел Рут к ручью, и оба они упали на осыпающийся берег. Юноша опустил лицо прямо в воду. Рут, с загипсованной рукой, было сложнее. Она снова и снова подносила к губам перчатку, пока Кэм не совладал с собой и не наполнил ее флягу.

— Не пей слишком много, — предупредил он. — Тебе станет плохо.

Рут только кивнула и засмеялась, брызгая водой себе в лицо и на волосы. Смех прозвучал как усталый кашель, однако она смеялась, и это привело Кэма в восторг.

Раны и усталость сделали их более ребячливыми. Их мысли все больше ограничивались текущим моментом, тем, что происходило здесь и сейчас. Может, это и к лучшему. Никто не способен бесконечно выдерживать боль и оставаться в здравом рассудке. Включился механизм выживания. Но в то же время это было опасно.

Кэм заставил себя встать и отойти от Рут, чтобы найти наблюдательную точку получше.

— Постой.

Рут поспешно поднялась на ноги.

— Я просто посмотрю…

— Постой!

Кэм подождал ее. Он нашел прогалину между деревьями, откуда беглецам были видны высокие очертания гор на западе и на юге. В обоих направлениях из леса столбами поднимался дым.

— Давай поспим, — предложил Кэм. — Ладно?

Рут кивнула, но прежде убедилась, что он тоже сел, после чего прижалась к его плечу. Это была странная любовь. Сестринская, да. Сейчас они были недосягаемы друг для друга в своих доспехах из грязи, но в безопасности, над барьером, все было бы по другому — и мысли о Рут придавали Кэму сил. Она была новым стимулом к жизни.

Кэм вновь проверил канал Ньюкама. Рут задремала. На них налетела туча черных жужжащих мух, но это не разбудило Рут. Так же как и шепот рации. Солнце, казалось, очень долго висело в полуденном небе, и Кэм молча обнимал женщину.