отогнать туман и вспомнить, почему я не могу напасть на нее — потому что Талли это не понравилось бы. Талли… моя вторая половинка. Агония настолько глубока, что разрывает меня изнутри. Моя пара, наверное, так напугана.

Дымка начинает возвращаться.

— Пара, — рявкает кто-то.

Суженная. Моя пара. Я снова чуть не реву. Где она?

— Я знаю, что ты там, Катон, и что ты меня слышишь. Я собираюсь вернуть Талию. Я собираюсь вернуть твою пару, чего бы это ни стоило. Но тебе нужно бороться с дымкой, я знаю, ты сможешь. Используй логику. Тебе нужно вылечиться и быть сильным, чтобы ты мог защитить ее, когда я спасу ее. Послушай меня, Катон. Ты нужен своей паре.

Ария, теперь я вспомнил. Подруга Талии. Ее слова доходят сквозь дымку, и я перестаю сопротивляться. Я вижу решимость и страх в ее глазах — страх за мою пару. Талия нуждается во мне. Это единственное, что заставляет меня подавить стон агонии, когда кровавая дымка начинает рассеиваться. Вместо этого я игнорирую агонию. Главное, — это Талия.

Мне нужно вернуть ее, и тогда я никогда больше ее не отпущу.

— Ты вернешь ее мне? — Мой голос больше похож на рычание, и я понимаю, что мои люди стоят вокруг меня, покрытые ранами от моих нападений. Я должен чувствовать себя виноватым, но все, что я чувствую, — это боль за утраченную половину моей души.

Моя пара.

— Я клянусь, — заявляет она. — Но мне нужна твоя помощь. — Она смотрит на Акуджи. — Вся ваша помощь.

— Ты ее получишь, — мгновенно отвечает Акуджи. — Я, да и все мы с тобой маленький человечек. Ты не справишься в одиночку. — Шагнув вперед, он берет Арию за руку, когда она смотрит на меня сверху вниз. — Позволь нам вернуть твою Талию.

Я чувствую множество ран на теле, некоторые менее серьезные, но все это не имеет значения.

Самое важное, — это она, моя Талия, и они отняли ее у меня.

Они хотят войны, и теперь они ее получат.

⁓

Я позволяю им перевязать мои раны. Они велят мне поесть, но я отказываюсь, желая сосредоточиться на разработке плана спасения моей пары.

Прислонившись к перилам крыши, чувствую как боль захлестывает меня. Я заслуживаю этого. Я позволил им подкрасться к нам. Позволил им забрать мою пару. Я заслуживаю гораздо худшего, и проведу остаток своей жизни на коленях перед своей парой, вымаливая у нее прощение. Но сначала мы должны работать вместе, чтобы вернуть ее.

К черту логику и к черту умную игру.

Люди хотят войны, и я устрою им ее, даже если Акуджи этого не хочет. Они забрали Талию. Они забрали единственного человека во всем этом мире, ради которого я готов убить. Я чувствую, как дымка подкрадывается ко мне время от времени, притягиваемая моей яростью, и я пытаюсь дышать сквозь нее. Мне нужно оставаться в сознание, зная, что Ария права — я нужен Талии.

Я игнорирую все и вся, даже обеспокоенные глаза моих людей и брата. Он пытается помочь мне, но я отталкиваю его. Я ненавижу слабость своего тела, потому что это мешает мне быть таким быстрым. Может быть, если бы я был быстрее и сильнее, они бы не ранили меня и не забрали ее.

Раздается голос Акуджи, прерывая мои закручивающиеся в спираль мысли и снова возвращая меня с края пропасти.

— Племена, мы собрались здесь сегодня по чрезвычайному делу. Люди вошли в наш город. Они перебрались за стену и забрали одного из нас.

Раздается хор рычаний и криков.

— Они забрали Талию, пару Катона.

— Человека? — спрашивает кто-то в замешательстве.

Дикое рычание вырывается из моего горла, и те, кто ближе всего, бросают на меня обеспокоенный взгляд и отходят. Как они смеют? Я выдыхаю сквозь свой гнев, когда Акуджи вырывается вперед со своим собственным гневом.

— Человека, одну из нас, — рычит Акуджи, обрывая это. — Она была счастлива здесь. Она оставалась здесь, чтобы по-своему защищать наш народ. Она одна из нас, и ее похитили. Мы не можем этого оставить. У моей пары есть план, как вернуть ее…

— Вся эта суета из-за одного человека? — огрызается кто-то. — Но когда пропадают наши люди, ничего не делается!

— Ничего не делается? — Возражает Ророак, генерал Акуджи. — Сколько наших воинов погибло, перебираясь за стену, в попытках вернуть детей, возлюбленных и семью? Мы не уделяем человеку особого внимания, мы относимся к ней так, как будто она одна из нас, потому что так оно и есть. Точно так же, как наша Ария, супруга нашего правителя, наша королева. Она сражается за нас, она стоит рядом с нами, и теперь она просит нашей помощи, как и Катон, другой правитель. Они так много отдали за нас — свои жизни, сражения и должности — но сейчас они просят об одном. Неужели мы отвернемся от них? Человек связан с одним из нас, который положил свою жизнь ради нашего счастья. Я говорю, давайте вернем ему его счастье. Давайте хоть раз пожертвуем ради него.

— Это самое большее, что я когда-либо слышал от него, — бормочет кто-то, отчего по толпе разносятся смешки.

Все эти разговоры выводят меня из себя, и я начинаю расхаживать взад-вперед, не обращая на них внимания. Пусть они ссорятся и прячутся за своей стеной, если хотят, но я верну свою пару с ними или без них, даже если мне придется разорвать каждого человека на куски, чтобы найти ее.

Дымка стала такой сильной, что я больше ничего не слышу и не вижу. Я изо всех сил стараюсь не нападать на своих людей. Я слаб, так чертовски слаб. Я должен позволить Арии и Акуджи бороться за меня, и я ненавижу это.

Когда Ария смотрит на меня, ее слова достигают того глубокого места внутри меня, в котором еще осталось немного человечности.

— Давай вернем нашу Талию.

Самое время.

ГЛАВА 36

ТАЛИЯ

Из горла вырывается стон, и я поднимаю тяжелую руку, трогая затылок, где образовалась внушительная шишка. Я, поморщившись, опускаю руку и дышу сквозь накатывающую на меня тошноту. Пытаюсь открыть глаза, но от яркого света кричу, поэтому зарываюсь в себя и просто позволяю боли пройти.

Я не могу вспомнить, где нахожусь и что произошло.

Все, что я знаю, — это боль, и когда она, наконец, отступает настолько, что мой мозг снова работает, все мысли останавливаются.

Катон!

Я поднимаюсь на колени, почти крича от боли.