Не знаю, какой музей ограбили ради этих двух раритетов, но сочувствую я его посетителям. Перед нами поставили два грубо сколоченных деревянных стула с облупившейся краской и на диво крепкими ремнями для фиксации. А судя по потертостям на краях этих ремней, пользовались ими часто.

– Хорошо обездвиженный пациент в анестезии не нуждается? – хмыкнула я, хоть внутри и поднималась волна страха. Но нельзя было его демонстрировать: для таких, как Нина, это сродни наркотику. Издевки, правда, будут ее бесить.

– Это для нашей безопасности. Цените, Нина их из музея медицины сперла. На них годами гланды вырезали. И заметьте, никто не вырвался.

Вот кажется мне, что мои гланды как раз его интересуют в последнюю очередь.

– Ну?

– Что ну? – не понял моего намека Алибек.

– Давай рассказывай свой коварный план. Для страдающего словесной диареей ты довольно долго молчишь.

Нина провернула на пальце какую-то металлическую фиговину.

– Тут еще распорки для рта есть?

– Чтобы его в кои-то веки слушали с раскрытым ртом и не зевали? – влез Макс.

Алибека явно бесил этот обмен юмором. А мне было интересно, ради чего весь этот фарс с показательно-киношным разговором. Где сорок слонов и почему они еще не танцуют, как в индийском кино? Алибек смотрелся бы интереснее, если бы о своих коварных планах слагал песни.

Чего они вообще хотят? Заставят Макса воскрешать всех преставившихся клиентов их корпорации? Или что там этот дебил вещал о новом мировом порядке. Да, переманил на свою сторону одну смерть и радуется. Нина ж важная шишка. Без нее все смерти работать откажутся.

– И зачем я вам нужна?

– Ты, моя дорогая, удивительно общительная и везучая девочка – вокруг тебя сосредоточены все нужные мне люди.

Приманка. Только для кого? Для папы?

– У, малыш, ты еще не бессмертный. Я-то тут могу столетиями сидеть. Сделать ты мне ничего не можешь. Так что в игре «ишак или падишах» я бы на твоем месте уже искала стойло.

Тут Нина подошла сзади и потянула цепочку на моей шее.

– Нина, я же сказал, что толку в этом нет, – отмахнулся Алибек. – Делай что велено.

Выругавшись, смерть обошла кресло кругом. Окинула меня взглядом и, недобро хмыкнув, вышла из кабинета. Вернулась она через пару минут с моей косой.

– Хорошая сталь. – Она щелкнула ногтем по лезвию и вслушалась в звон металла. – Только вот ржавеет без дела. Наша золотая девочка так косу и не расчехлила? Или все же успела добить диплом? Ну хоть сейчас почти справилась.

– Алибек, вот я одного не пойму. Какой резон этой плаксе тебе помогать? Нина, ты последние мозги выплакала? Ау, он нас хочет без работы оставить!

Одногруппница отвлеклась от рассматривания узора на металле.

– Как была наивной папиной дурочкой, так и осталась. Бессмертие – это перспектива. Мир изменится, в мире сменится власть. А у любой власти есть оппозиция. И часто эта оппозиция долго не живет. Я, уж поверь, без дела не останусь.

– Я… – Я задохнулась от возмущения. – Я…

– Папе расскажешь? – вставил свои пять копеек врач. – Мы на это и рассчитывали. А еще лучше своему ректору.

Они самоубийцы? Да Смерть их как масло по бутерброду размажет.

Нина осторожно, едва касаясь, провела лезвием моей косы по моему же плечу. Царапина моментально набухла кровью.

– Смерть можно ранить только ее оружием. Хватит или я могу еще поиграть? – поинтересовалась она у врача.

– Смерть такой пустяк даже не почувствует. Режь.

– Идиоты! – дергаясь в путах, заорала я. – Смерть вас живыми не выпустит!

– Цыпа не знает, что ее тушку папа да-а-авно продал другу, – гнусно заржал Алибек.

И его наконец прорвало. Откуда только выяснил такие подробности, для смертного он слишком хорошо знает мое окружение. Лучше, чем если бы его снабжала информацией только Нина.

По словам Алибека, папа обещал меня Смерти, еще когда мне было четырнадцать. Папа совершил оплошность, грозящую вылетом из рядов всадников, а его друг прикрыл, не бесплатно, разумеется. Так, значит, все эти годы они с папой пасли меня на пару? Можно сказать, выращивали идеальную жену. Идеальная жена, правда, расти категорически отказалась. Наверное, удобряли мало – больше лапши на ушах, больше!

– А Рик? – вырвалось у меня.

– Совесть Мориса заела, – влезла почетная сплетница академии. – Дочку за древнего мужика отдавать. А Рик – сын другого всадника, и, если бы ты выбрала его, Смерть бы отступился. Но ты и тут накосячила, связалась со смертным алкашом. Ты хоть в курсе, что если мы его не убьем, то Смерть сам рано или поздно по-тихому уберет конкурента? Впрочем, довольно лирики. – Нина опять потянулась косой ко мне. – Может, из тебя Джокера сделать?

Вдруг она резко направила лезвие к моей раскрытой ладони. Я рефлекторно попыталась отдернуть руку, но ремни держали крепко. В последнюю секунду Нина остановилась, едва кольнув острием кожу.

– Не так быстро. Иначе всю гамму не прочувствуешь.

Психованная сучка, это ж как она меня ненавидит-то. Схватившись второй рукой за обушок, она начала медленно надавливать на него, вжимая металл мне в ладонь. Рука рефлекторно сжалась, и получившаяся горсть шустро начала заполняться кровью. Я заорала. Слезы покатились из глаз, боль была адская.

– И где спаситель? – с профессиональным интересом рассматривая мою рану, поинтересовался врач.

Макс выдал замысловатую ругань.

– Видно, травма легкая, – пожала плечами Нина. – Если бы он на каждую ее царапину перемещался, то постоянно был бы рядом. Она на диво неуклюжа. Продолжим?

Я сделала новую попытку вырваться и, как следствие, сбила дыхание и закашлялась.

– Хватит! Мне больно, Нина! – слова вырвались сами собой, достучаться до разума девушки я и не надеялась.

Она, естественно, проигнорировала, а вот Алибек живо возмутился:

– А мне не больно было от твоего хахаля огребать? Ничего, давай нагревай косу, – кивнул он девушке.

Первое прикосновение раскаленного смертельного металла к коже показалось ерундовым, почти безболезненным, и на пару секунд я расслабилась. Потом чувства среагировали, и от боли потемнело в глазах.

– Хватит! – заорал Макс. – Вы ее покалечите!

– Она правша, так что левую не жалко, – холодно ответила Нина.

Она подошла ко мне и расположила руку в паре сантиметров от лезвия. От ее руки начало расползаться тепло, кровь стала сворачиваться.

Сквозь пелену слез я уже мало что видела. Но от меня ничего не зависело. Я готова была пообещать все сокровища мира, но увы. Им нужно было, чтобы Смерть среагировал. Если они ошиблись с расчетами и магистр не чувствует, когда я в опасности, – дело плохо. Меня терзал только один вопрос. Они не боялись Смерти. Если я и вправду ему дорога, то он им голову в момент открутит. А они как будто этого и добиваются. Значит, магистр им не страшен. Почему?