Но мне было некуда деться. Ощущая дыхание Дарне на своей шее, я чувствовал, как взмокли мои волосы и как напряжен, как натянут он. Его ладонь обжигала через рубашку — он прижал ее к моей груди чуть выше сердца. Сегодня вечером, раздевшись, я увижу на груди ее след, подумал я, но тут же спохватился — какая глупость! Я попытался думать о чем-то холодном — прохладной воде или льде, — но даже вперившись глазами в потолок, видел лишь мелкие капли пота на лбу Дарне и его взмокший воротник. Наверняка Пераннон сейчас тоже вся взмокла, и капли пота стекают в ложбинку меж ее грудей, а уж между ног...

Впился ногтями в ладони и уставился в потолок. Стал думать об отслаивающейся штукатурке и полосках облупившейся краски на стенах, скрутившихся, как пергаментные свитки. Сосчитал надколотые лепные розы, украшавшие выступ под потолком, — раз, два, три, четыре, пять, шесть...

Но все было напрасно. В паху потеплело, внизу живота знакомо заныло. Я прикусил язык и ощутил во рту соленый вкус. Кровь в паху пульсировала все сильнее, и вот уже по телу пробежали мурашки и подкосились колени. Как бы я ни противился, мое тело выдавало меня. Я громко сглотнул, Дарне пошевелился и посмотрел мне в глаза. Я отвел взгляд. Если бы он отошел хотя бы на шаг... Но он стоял слишком близко. Может, он ничего не заметил?

Я покраснел, кожу саднило, будто лицо обгорело на солнце. Почему он так смотрит на меня?

Он наклонился ко мне, и его губы на миг коснулись мочки моего уха.

— Тебя это заводит, Фармер?

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Прямо здесь и сейчас. Вот бы пол подо мной рухнул, мы бы упали и все четверо погибли под обломками! Я смотрел в потолок, притворяясь, что не слышал его.

— Если совсем невмоготу, — прошептал он спокойно, как голос в моей голове, — давай, помоги себе сам. Только тихо. — Заткнись!

— Может, тебе нужна дружеская рука? — Иди к черту, Дарне.

Тут я все-таки не сдержался и взглянул на него. Он беззвучно смеялся, прижавшись лбом к стене. В следующий миг наши взгляды встретились, и он мне подмигнул. Я схватил его за плечо и стал медленно сжимать, пока мои пальцы не нащупали кость. Он вырвался, по-прежнему улыбаясь, насмехаясь надо мной, бросая мне вызов... но какой? Чего ему от меня было нужно? Я мог бы его ударить, но поднял бы шум.

— О-о-о... славная девочка... о да... у-ху... р-р-р-р-р— Лорд Арчимбольт застонал громче, а потом замолк. Мы замерли и прислушались. Наконец зашуршала ткань, щелкнула пряжка ремня и звякнули монеты на дне кошелька.

— Спасибо, лорд Арчимбольт, — прощебетала Пераннон. Ее певучий акцент испарился; теперь она говорила обычно, как мы с Альтой. — В то же время на следующей неделе? — Верно, милая.

Посльш1ались легкие шаги; дверь захлопнулась. Мы с Дарне выжидающе переглянулись; расслабляться было рано. Но через несколько минут, зевнув, чиркнув спичкой и выкурив трубку, о чем нам сообщило облачко голубого дыма, поднявшегося в дыру в полу с первого этажа, лорд Арчимбольт вьпыел и закрыл за собой дверь. Дарне тихонько подошел к окну и выглянул на улицу, а затем вздохнул с облегчением — длинный, протяжный выдох, который, казалось, продлился несколько минут.

— Что ж, — промолвил он, — дядя всегда говорил, что если уж поймает браконьера, то накажет его как следует.

Мы расхохотались. Наконец можно было дать себе волю. От смеха у нас заболели животы, мы согнулись пополам и закашлялись. Мы еще долго смеялись, а когда наконец успокоились, обогнули дыру и выбрались на цельный участок пола. Дарне остановился и покачал головой.

— Невероятно, — выпалил он и снова засмеялся; из его рта брызнула слюна, блеснув в луче света. Мне опять стало смешно, и мы двинулись к лестнице зигзагами, как пьяные, хватаясь за животы.

— Один раз я чуть не чихнул.

— Не упади! — Я потянулся и схватил его за руку. Спотыкаясь, мы спустились по лестнице и вышли на улицу. Солнце слепило глаза; зеленела листва.

— Ты небось рад, что я не наказываю браконьеров, как мой дядя.

— Да уж, — я покачал головой и перевел дыхание. Он первым перестал смеяться. Когда я наконец успокоился, он стоял, прислонившись спиной к стене сторожки. На губах по-прежнему играла улыбка.

— А кто эта девчонка? Та, что была с дядей?

— Пераннон Купер. — Я не смог прочесть по глазам, знакомо ли ему ее имя. — В жизни бы не подумал, что она промышляет такими делами.

— Пераннон Купер? Она тебе нравится, верно? Я с удивлением вспомнил, что раньше так и было. — Уже нет.

— Ну да, конечно, — он хитро улыбнулся, словно не поверил мне.

— Нет же, она давно мне разонравилась, с тех пор как... — Я осекся. — А ты откуда про нее знаешь?

— Альта рассказала. — Он пожал плечами и отвернулся. — Имя запомнилось.

— Ясно.

У него вспотела шея. Рубашка помялась; два острых залома топорщились на спине. Я стоял и теребил ремень ружья, не зная, о чем говорить дальше.

Внезапно он развернулся.

— Клякса! Мы так ее и не нашли! Я совсем... как же мы могли...

— Да. Пойдем.

Он бросился бежать через лес и вскоре совсем исчез из виду: лишь его рубашка мелькала среди деревьев белым пятном. Если я не хотел упустить его, надо было следовать за ним тотчас же. Но что-то мешало мне: стало не по себе, будто я почувствовал приближение болезни или забыл о чем-то, но не мог понять, о чем.

Вдалеке залаяла 1Слякса. Я отмахнулся от неприятного чувства и бросился на лай.

После этого Дарне перестал приходить.

Сначала мы решили — и убеждали в этом друг друга, — что ничего не случилось, просто ему некогда и он наверняка придет на следующий день. Но прошло несколько дней, потом неделя, а от него так и не было вестей. Альта умоляла ме- 11Я сходить с ней в Новый дом и поискать его там. В тот день я выкладывал камнями яму, откуда наши коровы пили воду, и обрадовался спокойной прогулке. Ветер высушил намокшую от пота рубашку. Мы подошли к дому и позвонили в ко-

локольчик, но никто не ответил. Даже служанка не вышла на порог, чтобы прогнать нас прочь. Альта повернулась ко мне. Она вся сникла, как бутон после заморозков.

— А вдруг он умер, Эм?

— Что за ерунда. Об этом знала бы вся округа. — А вдруг...

— Да замолчи ты!

Назад мы шли молча. Мы оба понимали, что Дарне вернулся в Каслфорд, не сказав ни слова и даже не попрощавшись. Но я не мог повторить это вслух при Альте. Неужто он так жесток? Но ведь он не пришел.

Дома обстановка накалилась до предела; родители кричали друг на друга, Альта закатила истерику в маслобойне, недоследила за молоком, и двухдневный удой скис. Клякса поднимала уши и скулила каждый раз, когда мимо ворот проезжала лошадь. Я целыми днями работал на жаре и не щадил сил, а когда к вечеру приходил домой, голова раскалывалась, но несмотря на это мне не спалось. Всю ночь я сидел у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу; я желал увидеть Дарне и проклинал его, тоска по нему и неприязнь слились воедино — я с трудом мог отличить одно от другого.