— Клякса! — Ответа не последовало. — Наверное, ее здесь нет.

Дарне вышел вперед и сделал несколько шагов по пыльным половицам.

— Ей бы здесь точно понравилось, — поморщился он. — И, кажется, я что-то слышал...

— Здесь могут быть крысы.

— Клякса! Ко мне! — Ни звука в ответ: лишь мягкое облачко пыли взметнулось и закружилось в луче солнца. Он обошел дыру в полу и направился в дальний угол комнаты, где в тени стояли высокие напольные часы. — Клякса! Осторожно ступая, я следовал за ним.

— Альта наверняка ее уже нашла, — тихо пробормотал я. — Но что, если она здесь застряла?

— Тут негде даже спрятаться.

Я оглядел комнату. Здесь не было ничего, кроме часов и нескольких старых картин, покрытых пятнами сырости; в углу притулился комод без дверцы и ящика. Будь 1Слякса здесь, мы бы ее уже увидели.

Дарне потянул себя за нижнюю губу.

— Ладно, — наконец произнес он. Он как будто бы хотел добавить что-то еще, но трижды чихнул и сказал: — Пойдем отсюда.

Мы вернулись к лестнице тем же путем, осторожно обогнув дыру в полу. Вдруг под моими ногами просели половицы, и я схватился за подоконник, чтобы не потерять равновесие. Дарне протянул руку, не касаясь меня, чтобы я мог ухватиться за него в случае опасности.

— Осторожно.

— Я осторожен.

— Просто дружеский сове... — Он вдруг замолк. Я взглянул на него: он смотрел куда-то в окно.

— Что там? — спросил я, но не успел договорить: он схватил меня за рукав и оттащил в угол. — Что...

— Тихо! — Он прижал меня к стене. Я ударился головой о напольные часы, и внутри деревянного каркаса тихо брякнули заржавевшие колокольчики.

Дарне вжался в угол рядом со мной.

— Там мой дядя. Он идет сюда. Не шевелись! Я нахмурился. Он молча показал на мое ружье и провел пальцем по горлу. Я откинулся к стене; сердце бешено забилось. Если мы не пошевелимся... а дядя не станет подниматься наверх...

Внизу скрипнула и затворилась дверь. Я постарался дышать бесшумно и унять подступающую панику. На первом этаже послышались шаги. На миг мне показалось, что дядя собирается подняться по лестнице, и похолодел от страха, но нет: он ходил взад и вперед по комнате. Что он там делает? Сквозь дыру в потолке поднялись клубы приторносладкого трубочного дыма. Я сглотнул слюну, сдерживая кашель. Дарне посмотрел на меня, и я тихо кивнул: все в порядке.

Дверь снова скрипнула. В дом вошел кто-то еще. Я стиснул зубы, борясь с желанием заглянуть в дыру и посмотреть, кто это. Легкая поступь явно принадлежала женщине. — Вот ты где. Охотилась на моих кроликов, браконьерка? Мое сердце замерло.

— Да, сэр, и мне очень, очень стыдно, — раздался девичий голос.

Взмокнув от пота, я прижался к стене и вздохнул с облегчением. Голос принадлежал не Альте. Он принадлежал... я вдруг опешил, узнав этот певучий говор. Пераннон

Купер. Пераннон? Ее-то как сюда занесло? И неужели она ловила кроликов? Братья ее, бывало, промышляли браконьерством, но Пераннон никогда не ходила в лес. Ее интересовали лишь мальчики и картинки с модными платьями; она планировала при любой возможности переехать в Каслфорд. Я не мог взять в толк, зачем ей охотиться на кроликов.

— Я видел тебя, — раздался голос лорда Арчимбольта. — У тебя в сумке большая, жирная, сочная куропатка!

Да чтобы Пераннон подстрелила куропатку? Я покосился на Дарне, но тот стоял, хмуро потупившись в пол.

— Ох, сэр, — отозвалась Пераннон. Она словно нарочно растягивала слова, подражая говору неграмотной крестьянки; так могла бы говорить ее бабушка. — Вы застали меня с поличным, сэр. Ая-то, дурочка, попалась.

— Еще как попалась. Маленькая хулиганка. — Простите меня, сэр, — ее голос дрогнул. — Повтори!

— Ах, сэр. Я такая негодница! Я маленькая хулиганка! — И ты знаешь, что бывает с такими маленькими негодницами, как ты?

— О... — Она судорожно вздохнула. — Прошу, лорд Арчимбольт, не трогайте меня, я всего лишь непослушная маленькая охотница... и обещаю, что больше не стану... — Наклонись. И подними юбки.

Меня бросило в жар от стыда, но уже через секунду мне захотелось смеяться. Я сморщил нос и зажмурился, стараясь сдержать смех; Дарне зажал руками рот и прерывисто вдохнул. Только бы он на меня не посмотрел... Я поджал пальцы ног и стиснул кулаки. Стоит нам пикнуть, и...

Шлеп. Ремень хлестнул по голой коже. А потом Пераннон безо всякого выражения произнесла:

— О-о-о-о-о.

Я снова чуть не прыснул со смеху. Кажется, Пераннон совсем не умела притворяться! Мне стоило больших усилий не смотреть на Дарне; главное сейчас — не переглядываться, иначе мы точно рассмеемся; он и так уже весь трясся от беззвучного смеха.

— Вам полагается шесть ударов плетью, юная леди! Шлеп.

— О-о-о-о-о. — Шлеп. — О-о-о-о-о. — Шлеп. Последовала небольшая пауза, словно Пераннон уснула и пропустила свою реплику, но потом эта реплика прозвучала: — О -0-0-0, сэр, прошу, не надо!

— Ты усвоила урок? — Снова пауза и шорох ткани. Затем лорд Арчимбольт издал долгий хриплый стон, за которым последовал ритмичный скрип. Пераннон тоже начала стонать, но невпопад.

Дарне зашевелился.

— Обещал шесть ударов плетью, а было четыре, — прошептал он так тихо, что его слова услышал только я.

Я прыснул. Он с силой зажал мне рот рукой, и я почувствовал кожу его ладони на своих зубах.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, — они тебя услышат! — От неожиданности я укусил его, но не нарочно. Он отдернул руку, и мы встали плечом к плечу, судорожно дыша и пытаясь не рассмеяться в полный голос.

— Славная девочка, — пыхтел лорд Арчимбольт, — славная. То есть, я хотел сказать, плохая девчонка! Негодница!

— О да, сэр, вот так, как приятно! Простите меня, я больше так не буду!

Теперь они пыхтели и взвизгивали, как животные. Это было уже не так смешно. Стол скрипел все громче; к скрипу добавился другой звук — деревянные ножки стола царапали каменный пол. Я хотел было потянуться и заглянуть в дыру в полу, но Дарне меня опередил: он наклонился и вытянул голову, заглядывая в отверстие.

Скрип — царап — скрип — царап — о-о-о-о — скрип — царап...

Он резко отпрянул и прижал меня к стене, навалившись всем весом и тяжело дыша. С минуту мы стояли, замерев: вдруг нас услышат? — но ничего не изменилось: снизу доносились все те же ритмичные звуки.

Дарне пробормотал:

— Стол движется. Они прямо под нами. Посмотрят вверх и нас увидят.

Я заскрипел зубами. Угол напольных часов врезался мне в спину прямо меж лопаток. Дарне положил руку мне на грудь и не давал пошевелиться. Его лицо было совсем близко. Мне стало трудно дышать; его ребра впивались в мою грудь, от него исходил жар, и у меня закружилась голова. Я подумал было оттолкнуть его, но не осмелился. Снизу попрежнему доносилось мерное «скрип — царап». — О-о-о-о... о-о-о-о... — застонала Пераннон. Я зажмурился, пытаясь не слушать ее, но мое воображение уже нарисовало отчетливую картину: Пераннон в страстном экстазе, возможно, притворяется, а может, нет. Я снова открыл глаза и попытался думать о чем-то еще — о чем угодно, кроме этого.