Она смеялась, шутила… и танцевала со всеми, кто бы ни пригласил.

Огоньков не сводил глаз с Ильи и Гали. Но его связывала гармошка. Надо было играть. Он пытался передать ее Васе Половневу, но тот наотрез отказался, заявив:

— Какой же я гармонист?

В самом деле, Вася играл слабо, и то преимущественно аккомпанементы к частушкам. Огоньков знал об этом и настаивать не стал. Его мог заменить Миша Плугов, но парня не нашли в хороводе. А бросить совсем гармошку нельзя: рассердятся и девчата и ребята. Пришлось играть. Поэтому, как ни следил, он все-таки прозевал Илью и Галю: они покинули хоровод не замеченные им. Ушли порознь и встретились у того же Марьина дуба, у которого когда-то им не удалось увидеться.

Сидя в обнимку на широкой лавочке, они то молчали, то обсуждали свое будущее. Решили родителям пока ничего не говорить.

— Я боюсь за маму, — сказала Галя, — Она у меня хорошая, но ничего не понимает, как маленькая. Ей так хочется выдать меня за Андрея, чтоб я жила в городе и в довольстве. А на что оно мне, это довольство? Но мне ее жалко. Если же ты вернешься в Даниловку, мы будем часто видеться, вместе гулять… Ты станешь к нам приходить… И мама постепенно привыкнет… Я буду исподволь ее агитировать…

— Ну, смотри сама, — сказал Илья. — За своих родителей я ручаюсь — они против не будут. Батя уже говорил. Он всей душой. Ты ему очень нравишься. Чудесная, мол, невестка будет!

— Небось батя твой так и не говорил, сам ты придумал! — Галя тихо засмеялась и уткнулась лицом в плечо Ильи.

— Честное слово, не вру! — Илья обрадованно еще крепче прижал ее голову к себе, зарывшись лицом в ее густые волосы.

Галя с минуту молчала, потом задумчиво молвила:

— А мой батя расстроится.

Илья встрепенулся и слегка отстранил ее от себя.

— Почему? Тоже против? Или он за Андрюшку?..

— Ну что ты! — Галя поправила волосы. — Он насчет учения больше. Хочет, чтобы я училась.

— И будем учиться, — взволнованно и уверенно проговорил Илья. — Вместе поедем. Ты — в университет, а я — в сельхозинститут.

— Когда? — спросила Галя. — Учеба начинается с первого сентября. Ты готов, чтобы экзамены держать?

Илья невольно вздохнул.

— По математике, наверно, выдержу, а по остальным не знаю. Готовиться надо.

В саду установилась такая тишина, что слышно было шуршание козявок и жучков в прошлогодней листве, кучкой валявшейся возле лавочки. На пасеке кто-то разговаривал. Наверно, к деду Афанасу зашел какой-нибудь ночлежник. Дед любит привечать людей и беседовать с ними. Об этом на селе знали и в летнее время запоздалых прохожих направляли на пасеку. Тут они и ночевали в омшанике, если была плохая погода, или под яблонями, прямо на земле, постлав немного соломы, если погода была теплая и сухая.

На дальнем конце села скрипела гармошка, и Огоньков хриплым голосом кричал песню «Когда я на почте служил ямщиком». Наверно, он искал Илью и Галю.

Илья мечтательно заговорил:

— Выучимся мы с тобой, Галка, и вернемся сюда. Будем жить в Александровке… Я поступлю в МТС, а ты будешь учительницей. Согласна?

5

И опять они просидели до рассвета.

Когда темные стволы деревьев отчетливо выступили из сумерек, Галя решительно поднялась.

— Пора, Илюша!

Илья проводил ее до дому.

Галя переоделась в будничное платье и объяснила, что еще с вечера договорилась с девушками после гулянья идти на плантацию. Илья зашел за перегородку горницы. Там спал Вася, лежа навзничь, в ботинках и брюках. Илья шепотом спросил Галю:

— А Вася не проспит?

— За ним, наверно, Миша Плугов зайдет. Ты иди, Илюша, домой. Может, поспишь еще…

— Я тебя провожу, — сказал Илья твердо.

— А зачем? Не надо… Скоро коров погонят. Увидит кто-нибудь нас вместе…

— Ну и что, если увидят?

— Неловко как-то в такое время.

— Очень даже ловко.

И они пошли по селу, но ни под руку, ни за руки взяться все же не решались, шли рядом, бок о бок.

Звезды уже погасли, небо над головой стало ясным, а по краям, особенно на севере, темно-фиолетовым, постепенно переходящим в лимонно-зеленоватую лазурь.

Илья и Галя вышли в поле. Когда проходили мимо пасеки, видели, что дед Афанас стоит возле омшаника, но он их не заметил.

Они все еще шли рядом, не касаясь друг друга. Илья, как бы спохватившись, взял Галю под руку и, слегка пригнувшись, крепко прижался к ней плечом.

В нескольких шагах темнел парк, тихий, спокойный, словно зачарованный. Верхушки дубов, тополей, кленов не шелохнутся. И в поле тихо. Узкая тропинка серой ящерицей скользила вниз по небольшому склону. По обеим сторонам пары, пестреющие ромашкой, золотистой сурепкой, донником. На цветах и листьях трав свинцовые капли росы. И таким покоем и миром, такой красотой веяло от парка и поля, от чистого неба, так хорошо было вокруг, что не хватало сил расстаться друг с другом. Взяться бы за руки и идти все вперед и вперед, по тропе, а потом по дороге, все дальше и дальше, минуя овраги, речки, сады, перелески. Долго-долго идти вместе рука об руку, любуясь небом, землей и всем, что на ней растет, живет.

Но нужно было расставаться. Обоих ждала работа.

— Иди, — тихо, повелительно-мягко сказала Галя. — Тебе ведь далеко. Хорошо, если попутная машина попадется… Но откуда она в такую рань?

— Успею! — Илья посмотрел на наручные часы. — Только половина третьего. К пяти, не спеша, буду в бригаде.

Они нехотя разошлись. Галя — в сторону плантации, к едва видневшемуся вдали серому шалашу, возле которого, медленно колеблясь, струилась вверх голубая, словно шелковая, ленточка дыма. Должно быть, там уже топилась печурка. Илья медленно, вяло побрел обратно. Ему надо было зайти домой и тоже переодеться в рабочий костюм. Вдруг он круто повернулся, громко крикнул:

— Галя!

Она испуганно оглянулась. Илья торопливо шагал к ней. Синий новый пиджак висел на одном плече. Брюки галифе, сапоги, сдвинутые гармошкой, белая рубашка с вышитым открытым воротом. Лицо сердитое, светлые брови сошлись у переносья, из-под кепки, сдвинувшейся на затылок, выбился хмелевидный чуб, нависший на лоб. Галя оторопела. Что случилось? Почему Илюша такой сумрачный и даже как будто злой?

Подойдя к ней вплотную, он, ни слова не говоря, обхватил ее своими длинными сильными руками и, крепко стиснув, начал торопливо и жадно целовать. Пиджак свалился с плеча наземь. Выпустив ее из объятий и резко оттолкнувшись от нее, Илья поднял пиджак и угрюмо пробормотал:

— Все! Теперь ступай!

Некоторое время Галя стояла, ошеломленно глядя ему вслед. Илья ни