– Что-нибудь случилось? – с тревогой спросил Лоуренс и прикоснулся к голой руке Кристины, без нежности, но мягко.

Американка молча опустила голову. Гвен заметила, что без косметики ее лицо было невероятно бледным и выглядела она лет на десять старше, будто ей уже перевалило за сорок. И не так уж она эффектна. Однако Кристина казалась такой напряженной, что эта мысль не утешила Гвен.

– Ты лучше сядь, Лоуренс.

Хозяева обменялись озадаченными взглядами.

– Хорошо, – сказал он и придвинул к себе стул.

– Ты тоже, Гвен.

– О, я уверен, Гвен ни к чему утруждать себя, если речь пойдет о бизнесе. Она была больна.

Кристина взглянула на Гвен:

– Я слышала. Ты поправилась?

– Да, спасибо, – ответила она, страдая от мысли, что Лоуренс хочет исключить ее из беседы. – Но я останусь, если ты не возражаешь, Лоуренс.

– Конечно.

– Боюсь, мне нелегко будет говорить.

Кристина помолчала, а когда попыталась продолжить, будто подавилась словами. Гвен с Лоуренсом терпеливо ждали, пока она справится с эмоциями.

– Это связано с Верити? С ней что-то случилось? – наконец встревоженно спросил Лоуренс.

Не поднимая глаз, Кристина мотнула головой:

– Нет, ничего такого.

– Тогда что?

Еще одна пауза.

Кристина сидела, насупившись, потом сделала резкий вдох и уставилась в пол. Молчание длилось несколько минут. У Гвен застучало сердце. Если дело не в Верити, тогда в чем? Может, какие-то новости о Фрэн или Сави Равасингхе? Должно быть, случилось что-то серьезное, раз Кристина так подавлена.

Американка подняла глаза и, закусив губу, смотрела то на Гвен, то на Лоуренса.

– Просто скажи нам, – проговорил Лоуренс, постукивая пальцами по столу.

Вдруг Кристина расправила плечи:

– Дело в том, что Нью-Йоркская фондовая биржа рухнула.

Лоуренс молча смотрел на нее и был как-то неестественно спокоен.

– Кристина, а какое отношение это имеет к нам? – хмуро спросила Гвен.

– По моему совету Лоуренс вложил много денег в чилийские медные копи.

Гвен сильнее сдвинула брови:

– Чилийская медь?

На губах Кристины появилась улыбка. Невеселая.

– Акции почти обесценены. И сколько бы они ни стоили сегодня, завтра цена станет еще ниже. В этом можно не сомневаться.

– Так продавай, – сказала Гвен.

– Нельзя ничего продать. Я же сказала. Они обесценились.

Лоуренс встал, сделал шаг в сторону и сцепил руки за спиной. Повисла неловкая пауза. Гвен хотела задать вопрос, но придержала язык, наблюдая за мужем.

– Как такое могло случиться? – наконец проговорил он. – Как такое возможно? Ты говорила, с ростом производства электричества медь – беспроигрышное вложение. Ты говорила, электричество будут подводить к каждому дому и медь будет расти в цене выше всех наших ожиданий.

– Все именно так и выглядело. Поверь мне. Это правда.

– Но как же это случилось? – спросила Гвен.

Кристина покачала головой:

– Началось с небывалого урожая. Перенасыщение рынка.

– Но разве это плохо? – удивилась Гвен.

– Цены упали, фермеры не смогли вернуть долги поставщикам, рабочим и так далее. Они не получили обычной прибыли, и им пришлось брать наличные из банков, чтобы платить по счетам.

Лоуренс хмурился:

– Ты говоришь, что все кинулись в банк? – (Кристина кивнула.) – В твой банк?

Она сцепила руки на коленях и встала:

– Больше вкладчиков, чем мы рассчитывали, захотели снять наличные. Ни у одного банка нет таких средств на депозите. Денег не хватило, чтобы удовлетворить всех.

– Я все равно не понимаю, – сказала Гвен и посмотрела на мужа. – Мы ведь не собираемся снимать деньги, верно, Лоуренс?

– Не в том дело, – отозвался он.

– Нет. Это эффект домино. Если нет наличных, процентные ставки взлетают. Начинаются банкротства.

– И одна из отраслей, пострадавших больше всего, – это добыча меди? – спросил Лоуренс, и Кристина кивнула. – И ты говоришь, что бума в производстве электричества не произойдет?

Американка подошла к нему и положила руки ему на плечи:

– Я обещала тебе успех, потому что сама твердо верила. Это случится, я обещаю, но не сейчас. Только когда экономика поднимется.

– Это может занять много месяцев, – сказал Лоуренс, глядя ей в глаза.

Кристина на мгновение отвела взгляд, а потом подняла руку и погладила Лоуренса по щеке, да так и оставила на ней свою ладонь.

– Мне так жаль, мой дорогой, дорогой человек. На это потребуются годы. Сколько лет, никто не может предугадать.

– Так что мне делать?

Кристина опустила руку и на шаг отступила от него:

– Сидеть и ждать. Вот все, что ты можешь сделать.

– Но я рассчитывал на эти доходы, чтобы вложить их в новую плантацию. Третью. Я уже подписал контракт.

Гвен раздраженно сглотнула, видя Кристину и Лоуренса так близко друг к другу. Американка вздохнула и достала из сумочки бумажный носовой платок.

– А ты? – спросила Гвен, подавляя гнев. – Что будет с тобой?

Кристина промокнула глаза:

– Я? Я выживу. Люди вроде меня всегда выкарабкиваются. Сейчас я вернусь в Штаты. Еще раз примите мои извинения.

– Я провожу тебя до дверей, – сказала Гвен.

– Это ни к чему, – отозвалась Кристина, разворачиваясь, чтобы уйти.

Гвен глянула через плечо на мужа:

– И тем не менее.

Лоуренс сидел за маленьким карточным столиком, подперев голову руками. Гвен видела скрытую иронию этой сцены, только за ней маячили не несколько долларов, спущенных за игрой в покер.

В холле Гвен распрямила плечи и открыла входную дверь, ее так и подмывало вытолкать американку взашей. Она сдержалась, но проговорила суровым тоном:

– Отныне и впредь, Кристина, держись подальше от моего мужа. Понятно? Больше никаких финансовых советов, никаких светских встреч.

– Ты меня предупреждаешь?

– Думаю, ты поняла верно.

Кристина негромко фыркнула и покачала головой:

– Ты его действительно не понимаешь!

На рассвете Гвен и Лоуренс вышли из дому. Гвен плотно завернулась в шерстяную шаль. После грозы дорожка была засыпана сломанными сучьями и ветками, оборванными головками цветов и листьями. Температура воздуха упала, влажность повысилась, но дожди еще не закончились. Гвен глянула вперед – они шли вверх по холму в сторону чайной фабрики. После шокирующего заявления Кристины супруги долго не ложились спать: Лоуренс мрачно пил бренди, а Гвен размышляла, что означала прощальная фраза Кристины. Как посмела эта женщина заявить, что она не понимает своего мужа, и что такое было известно о нем ей, Кристине, чего не знала о своем муже его жена?