Преодолев все коварные преграды, я дошёл до здания, но мне понадобилось ещё несколько минут, чтобы обойти его и обнаружить вход. Вблизи было видно, что из трубы тянется чуть заметный прозрачный дымок – скорее даже плотный пар, чем дым разожжённой печи. Видимо, внутри кто-то был. Я нашёл дверь, взобрался на утопающее в снегу крыльцо и постучал. Изнутри донесся нечленораздельный возглас, и я, приняв его за приглашение, толкнул дверь и вошёл.

Я оказался внутри довольно большого и очень светлого зала, заставленного пустыми дубовыми столами. Посреди зала я увидел огромный мангал, над которым нависала вытяжка такого же размера, плавно переходящая в дымоход. Множество больших окон давали достаточно света, чтобы можно было не включать искусственное освещение. У одного из окон за столом, облокотившись левой рукой на спинку резной лавки и держа в правой большую кружку с чем-то дымящимся, сидел Старик и смотрел на меня прищуренными глазами.

– Заходи, заходи, не бойся, – сказал он и сделал приглашающий жест рукой. – Мороз впускаешь.

Я закрыл за собой дверь, прошёл внутрь и сел на лавку напротив Старика.

– Глинтвейну? – Старик подмигнул мне. – Лучшее средство, чтоб согреться после карабканья через снег.

Я кивнул.

– Сейчас попросим хозяина. – Старик повернулся в сторону мангала, и неизвестно откуда, словно из-за ширмы, отделявшей эту реальность от какой-то другой, появился плотный лысоватый мужчина в переднике.

– Кружку глинтвейна, – сказал Старик, и хозяин так же внезапно исчез.

Я оглядел Старика. Он был одет в обычную для этого времени года одежду – тёплая куртка поверх тёплого свитера, а свитер поверх тёплой, шерстяной рубашки. Волосы – чёрные пополам с седыми – коротко подстрижены, большая, но аккуратная борода «Гарибальди». Вокруг глаз у него было множество морщин – как у человека, который часто смеётся. Старик сидел в свободной, расслабленной позе, но при этом казался собранным, и каждое его движение было четким, словно он не просто поворачивал голову, опирался на спинку лавки, подносил кружку ко рту, а показывал, как это надо делать.

– Ну что, – спросил Старик и посмотрел мне в глаза, – поговорим?

Я кивнул. Он поставил кружку на стол и прикрыл глаза рукой.

– Дай угадаю, – сказал он, – ты – Клёст. Верно? Третий день в Каменце ошиваешься. Ты давно меня интересуешь.

– Я? – удивлённо спросил я, и первое произнесённое мною в этом доме слово как-то странно отозвалось в пространстве вокруг. Словно пространство было готово к тому, что я буду сидеть здесь, но не ожидало, что я буду ещё и говорить. Я смущённо замолчал.

– Да, ты, – сказал Старик, – ты знаешь, сколько «Мёртвых голов» было найдено на Украине? Нет? Четыре. Всего четыре штуки за всё время, прошедшее с окончания войны до сегодняшнего дня. И две из них нашёл ты. Не надо только скромничать и рассказывать мне про удачу. Ты ведь не будешь мне рассказывать про удачу, верно?

– Нет, – хрипло сказал я, всё ещё не в силах привыкнуть к тому, как реальность вокруг отзывалась на мои слова, – не буду. Это не удача. Это долгий и упорный труд. Списки пропавших без вести и списки кавалеров Кольца. Сопоставление, анализ, поиски и длительный, тяжёлый коп. Это долгий и упорный труд.

– Долгий и упорный труд, – повторил Старик, довольно кивая головой, – всё, что нас с тобой окружает, – это долгий и упорный труд. Дома, дороги, космические корабли. Леса и долины, реки и степи. История человеческой цивилизации и каждая отдельная судьба. Кто-то долго и упорно трудился, чтобы создать всё это. И, признайся, результат впечатляет.

Я не понимал, о чём он говорит, но согласился. Многое из того, что нас окружает, действительно производит впечатление. Из-за моей спины вдруг появился хозяин, поставил на стол кружку с дымящимся содержимым и ушёл из поля зрения.

– Открой мне одну тайну. – Старик доверительно наклонился вперёд, будто собирался что-то мне шепнуть. – Какого года были кольца? Я, по понятным причинам, коллекционер. Мне было ужасно интересно, я даже пытался как-то выйти на тебя, чтобы обсудить их покупку… но, говорят, у тебя постоянные клиенты.

– Да, у меня на каждое кольцо был покупатель. Первое было тридцать восьмого года – с совершенно стёртой мордой. А второе – сорок третьего, зубастенькое такое. Отлично сохранилось.

– Сорок третий год! – Старик в восторге всплеснул руками. – Моя любовь! Огромный нос с перегородкой и восемь отличных арийских зубов, да?

– Ну, я бы сказал – восемь с половиной. Там кусочек сбоку ещё торчал.

– Какая вещь! И кому же ты её продал?..

– Ну… одному старому заказчику…

– Да-да, конечно. Конфиденциальность превыше всего! Не надо мне рассказывать, – Старик протянул вперёд руку, будто останавливая меня, потом взял кружку и сделал большой глоток.

Я поднял со стола свою и понюхал содержимое. В нос мне ударил богатый аромат вина и разнообразных приправ. Я осторожно поднёс кружку ко рту и попробовал. Вино было терпким, горячим и сладковатым. Кроме кориандра и гвоздики в нём были ещё какие-то специи, названия которых я не знал, и что-то такое, запах чего я раньше даже ни разу не слышал.

Я сделал несколько небольших глотков и почувствовал, как по телу разливается тепло. Я посмотрел в окно – в метре от нас, за двойным стеклом с налипшим снаружи снегом, завывала настоящая зима. В середине осени, после утренней езды под палящим солнцем, это было удивительное ощущение. Дальше, сквозь метель, можно было увидеть длинную снежную шапку полонины.

– У меня есть для вас сообщение, – сказал я и посмотрел на Старика.

– Для меня? – удивлённо спросил Старик (И я смущённо пожал плечами.). – Интересно, от кого?

– От одного… пациента психиатрической больницы.

– А, от потерянного, что ли? – Старик сделал ещё один большой глоток глинтвейна и довольно покивал. – И что же он просил передать?

– Он сказал, что там нет белок.

– Как нет? Что, ни одной, что ли? Ни одиночных, ни парных?

Я пожал плечами:

– Не знаю, я передал слово в слово так, как он просил. Там нет белок.

– Как же тогда с ними общаться-то, без белок? – Старик задумчиво посмотрел в кружку, а потом поднял глаза на меня и весело, как-то по-озорному, подмигнул: – А, ладно. Что-нибудь придумаем. И не такие проблемы решали.

Я опять пожал плечами. Наверное, что-то можно было придумать.

– Как там потерянный? – спросил Старик. – Всё так же ждёт, когда за ним придут?

– Ждёт, – кивнул я, – странный человек.

– Он не человек, – покачал головой Старик. – Вот ты хочешь разобраться во всём, но никак не можешь понять один момент. Вещи вокруг тебя далеко не всегда являются тем, чем кажутся. Если у кого-то две руки, две ноги и он говорит на языке, который ты понимаешь, – это ещё не значит, что он – человек. Это не значит, что он родом из этого мира, что у него так же, как у тебя, болит горло, если он простудился, что он с ностальгией вспоминает мультфильмы, которые смотрел в детстве, что у него такие же представления о добре и зле, наконец. Не давай внешнему виду обмануть себя.