Утром, до визита Роуэна, явился Лигур.

– Ну вот и все. Придет твой декан и заберет тебя. Нагрузка обычная, мы тебя зельями накачали по самые ноздри, так что можно даже превысить немного. Мне тут выговор влепили, за панибратство с пациенткой.

– Со мной – можно. Я как-никак первая пациентка.

Лигур усмехнулся и присел. Помялся немного и все же спросил:

– Закрепишь меня как своего личного целителя?

– Давай ты все сам, а я подпишу? – серьезно спросила я.

– Хорошо. И спасибо, для меня это очень важно, – так же серьезно ответил громила-целитель.

Я кивнула в ответ, и до самого прихода мастера мы молчали. Пока Лигур объяснял некроманту, что мне действительно все-все можно, я потягивалась всем телом. И где-то на середине потягивания меня заклинило. Нет, не по причине физического недуга. Я просто вспомнила про «поводок», проверила на руке наличие кольца и окончательно перестала что-либо понимать.

– Рой, – неуверенно позвала я и тут же оправдалась: – Лигур не посторонний – он теперь мой личный целитель.

– Знаю замечательное средство от ранней седины, – сочувственно произнес некромант и хлопнул целителя по мощному плечу. – Что?

– А как ты, ну, это… – Я не хотела говорить о «поводке» вслух, поэтому изобразила удушение.

– Я лекции перенес в больничный морг. Здесь и ночую.

– А разве не нам все трупы доставляют?

– Нет, если кто-то умер у целителей, здесь его и вскрывают, и обмывают, и родственникам выдают.

– Только не все забирают, – поправил Лигур. – Так что у нас и кладбище есть свое. Я тебя так и положил, чтоб у студентки-некромантки окно выходило на могилки.

– Спасибо, – ошарашенно выдавила я. Вот не знаю, плакать или смеяться от такой заботы?

Удивительно, сколько вещей мне сюда натащили за неделю. Мы с Роем с грустью смотрели на внушительную горку на постели и вздыхали – сумки не было.

– Я могу снять куртку, и положим все в нее, – задумчиво предложил некромант.

– Можете оставить пока. – Лигур вернулся с бумагами, где я с гордостью поставила свою закорючку. «Рысь» с завитушками, хорошо, не пришлось менять родную подпись. – Палаты после сильных магов месяц не заселяют, если есть возможность. А этот реанимационный блок непопулярен, – Лигур мотнул головой на окно, – не хотят люди смотреть туда.

– А некоторым полезно, – кивнул некромант.

– Да, я вот одного лихача спецом перевел в соседнюю палату, – хохотнул Лигур. – Захожу, на холмик показываю, говорю, а там у нас лежит Инсам, первый гонщик в истории Столицы. Бледнеет пациент, но на поправку идет.

– Ладно, говорят, это к возвращению, – я пихнула свои сокровища обратно в тумбочку, – но, надеюсь, на меня не подействует.

– Возникло желание спалить твое барахло к ракшасовой матери, – проворчал декан и вздохнул. – Но я не огневик.

– Это где ж вы, мастер, живого огненного видели? Окромя Владыки Перевала их больше-то и нет.

– Он мой отчим, да и сын его унаследовал два семейных дара – огненный кошак, – добродушно хмыкнул Данкварт и добавил: – И ракшас его знает, сколько пламенных бастардов по деревням подрастает. Ух, матушка и задала ему однажды трепку – ко мне приехал, месяц боялся в герцогство вернуться. У леди Данкварт особое отношение к байстрюкам.

– Это правильно, не должно быть ничейных детей, – кивнула я и выпрямилась. – Я готова к свершениям!

– Вот свершений, Рысь, точно не надо, – испугался некромант.

* * *

Устраивать праздник ребята не стали. Как грубовато выразился Вьюга, в прошлый раз порадовались, а я вновь в больничку загремела. Поэтому вечер мы провели в финальной тренировке на полигоне.

В тренировку вошла упрощенная программа – Вьюга предположил, что тренер воспользуется привычным методом. Но упростит – иначе цивилы поубиваются еще на полосе препятствий.

За два часа нам удалось пройти половину. Вьюга вымученно улыбался и вздыхал – сам он все это проскочил бы за полчаса.

– Мы не можем быть хуже всей Академии, – шепнула я погрустневшему бойцу. – Как минимум есть факультет алхимиков. А девицы с травоведческого?

– Так-то оно так, – вздохнул Дар и принялся гонять задыхающегося Верена.

На самом деле фон Тарн сильно нас замедлял. Физическая подготовка у него была хуже всех. Где-то рядом болталась Майя, и после нее шла я. Третья с конца. Но Верен очень уж отставал – не умел бегать и слабо подтягивался. Вьюга кусал губы, клялся, что после зачета загонит пацана на тренировочную площадку и жизни ему не даст. Но вслух фон Тарна никто не упрекал – он и сам понимал, что отстает. И очень по этому поводу переживал.

Охотник попытался было открыть рот, но Кариса ненавязчиво отвела его в сторону и напомнила, что если убрать Верена, обузой станет Майя. Что только на фоне алхимика человечка выглядит пристойно. И если он, Охотник, доведет мальчишку, то его и без того увечную на голову любовницу доведет она, Кариса. Тут вмешалась я, добавив, что тоже поучаствую в избиении младенцев.

– Отдыхаем, едим, спать не будем – нет смысла. – Вьюга установил над костром треногу с котелком. – Каша, надо будет сварить ее заранее, а на зачете уже разогреть. Девочки, справитесь?

– Да, командир, – пропели мы с Карисой хором.

Кашу Дар безбожно пересолил. Я подтолкнула Карису локтем и напомнила о примете: пересолил – значит влюбился. Как выяснилось, в этом мире так никто не говорил. Ну, ладно, теперь заговорят.

Один только Лий с невероятным спокойствием наворачивал кашу. Даже не морщился.

– У тебя немыслимое самообладание, – восхитилась я, – она же соленая невероятно. Ты и лимоны так же ешь?

– Могу съесть лимон, не очищая кожуры, как яблоко, – спокойно улыбнулся эльф и чуть повернул голову, показывая небольшие шрамы под челюстью.

– Что это? – подозрительно уточнила я. Вот нутром почуяла, ничем хорошим быть не может.

– Шрамы, – озвучил очевидное Лий. – Матушка родила меня, подобреть не успела. А в детстве я был очень капризным, то мне было слишком сладко, то слишком солено, – эльф пожал плечами, – вот она мне вкусовые рецепторы и вырезала. У нас, эльфов, немного иное строение тела и нервных окончаний.

– Ракшас знает что, – выдохнула я, по позвоночнику побежали мурашки.

– Да ладно, – Лий улыбнулся, – я не знаю, чего лишился. А матушка с десяток лет назад резко повзрослела, видит меня – слезами заливается. Я еще и поэтому решил пожить среди людей. Может, еще разок родит и меня в покое оставит? Как думаете?

На полянке повисла тишина. И только эльф спокойно доедал пересоленную кашу, осторожно собирая корочкой хлеба остатки с краев тарелки.

Этим утром я была освобождена от занятий – декана вновь вызвали к Дознавателю. Но в этот раз поездка была совсем иной. Я сидела рядом, время от времени касаясь руки любимого, и получала в ответ ласковый взгляд. Правда, раза после шестого взгляд из полного нежности превратился в немного осуждающий. Но кого смущают эти мелочи.