— Не знает! Если бы знал, изначально бы захватил Вечное сердце под своё управление, а то в свою очередь отвергло бы его механическое тело…

— Нам всё равно стоит попытаться, Эмелис! Я не могу рисковать тобой во второй раз. Если что-то пойдет не так, то по крайней мере останешься жива ты.

— А не могу рисковать жизнью Вселенной, отец, — парировала девушка. Её настоящее сердце бешено стучало.

— Тогда поговори с Солом. Он здесь, на этой станции, что-то постоянно рассчитывает и проводит тесты над созданной нами машиной. Пожалуйста… может хотя бы он тебя переубедит.

Эмелис поколебалась. Она не хотела видеть ни самого Сола, ни его совместное с её отцом изобретение. Но ей точно хотелось сказать ему пару ласковых слов, или хотя бы понять, куда ей двигаться дальше.

— Я поговорю с ним, хорошо. Но наш разговор должен быть анонимен, и никто не должен нас подслушивать. Прости, но я хочу разобраться с ним лично, и уже в итоге этой разборки я и решу, что я буду делать дальше.

— Будет по-твоему, Эмелис… Будет по-твоему, — ненадолго задумался Савинир, мрачно смотря на настенные голографические часы. Может, Сол действительно был в чём-то не прав. Или где-то врал, приукрашивал. Но его благие намерения были истинны.

Эмелис проследовала за своим отцом из его кабинета. Автоматические двери закрылись за ними, и они вышли из правительственного здания, направляясь к ближайшему лифту. Затем они спустились на пару этажей станции вниз, в неизвестный Эмелис цех сборки летательных аппаратов и прочих странных приспособлений

— Это технологии Изгоев, которые они решили оставить на станции. Вот корабль «Червь II», способный достраивать себе сегменты и недостающие элементы прямо во время эксплуатации, обладающий лазерными клыками для бурения на его лицевой стороне. Его разработали на Альтре для исследования подземных ходов и пещер, а здесь, при помощи Сола, мы его доработали и сделали боевым, на случай если к нам нагрянет «Инквизитор».

— То есть вы хотите пробурить «Инквизитора» насквозь?

— Да, но пока что этого чудовища из мира космических кораблей не видно, и мы его не можем отследить. И не дай бог, если Империя вообще решит его использовать против нас, — задумался Савинир.

— Когда в последний раз они использовали «Инквизитора»?

— В том и дело, что мы не знаем. Поэтому нужно быть на чеку.

И другие судна виделись Эмелис необычными, не от мира сего, с явным вкладом Сола в их разработку. Его желание помочь человечеству даже начинает пугать, при условии того, насколько часто он меняет свою сторону и свои убеждения.

Они прошли ещё некоторое расстояние, прежде чем спуститься на этаж ниже. Савинир приложил свой электронный пропуск к двери какого-то сооружения, что возвышалось на пять метров вверх, и она покорно раскрылась, пропустив Эмелис внутрь. Отец остался снаружи.

Крылья андроида были белыми, а сменились на сероватые. Сол изменил собственный дизайн, подстроился под мировоззрение Изгоев и ополчения, убрав из него все белые элементы. Даже маску сменил, и теперь был похож не на мудрую сову, а скорее на филина. Этот образ ему подходил куда больше, выглядел не почетным, но доброжелательным, и при этом строгим. В некоторых местах его механического тела даже проблескивали светло-коричневые тона, будто он действительно пытался походить на филина.

Он её ждал, определенно ждал. Его новый образ сначала заинтересовал Эмелис, но потом она поняла, что это лишь смена оболочки. Он изменил свою внешность, но его думы, учения… его наполнение осталось неизменным.

— Ваша Светлость, рад вас видеть на «Минтаке», поздравляю с успешной… победой над одной из констант конца света Вселенной.

Выражение голоса Сола было таким же, как и в Эсхатоне, но теперь в нём выражалась щепотка разочарования. Вот эту его интонацию Эмелис не поняла.

За андроидом в маске филина мрачно возвышалась странная конструкция, напоминающая криокамеру, но больше и с более сложным дизайном, проводами и приборами, назначение которых было сокрыто в тайне. Хоть и конструировал эту махину Савинир вместе с Солом, однако Эмелис прекрасно понимала, что большая часть процесса разработки была возложена именно на андроида, все математические расчёты принадлежали ему, и само конструирование этой машины осуществлял именно Сол. Тогда что же делал Савинир в своей части работы?

— Я глубоко недоволен вашими действиями, моя госпожа, но идти против вас не могу.

Его слова едва звучали агрессивно. Эмелис насторожилась, хоть и понимала, что ничего он ей сделать не может.

— В чём же конкретно я тебя не устроила? Почему ты назвал Уробороса константой?

— Я не предполагал, что вы вмешаетесь в естественный цикл смерти Вселенной настолько радикальным образом. Переменная величина, которую я пытался устранить, пока сотрудничал с Империей, оказалась именно вами. То есть, фактически, убив Уробороса, вы и сами стали переменной. Неопределенной. Опасной. Спонтанной. Понимаете?

— Не понимаю. И твоя интонация мне совсем не нравится. Каковы твои намерения?

— Благие, — коротко ответил он, и демонстративно отвернулся от Эмелис, оперившись одной рукой в стол. — Совладать с переменной в данный момент я не способен, и не способен никто, кроме вас самой. Теоретически, именно из-за ваших добрых намерений Вселенная лишь ещё больше страдает.

— Я не понимаю, о чем ты, — повторила Эмелис. — Ты хочешь сказать, что Уроборос…

— Хочу.

Сол реагировал совсем как настоящий человек. В его характере определенно произошли некоторые изменения, и возможно он даже пересмотрел взгляд на некоторые вещи. Значит и истинность благих намерений, возможно, была под угрозой. Но это проверить было невозможно.

— Уроборос был константой. Константой, которая не должна была измениться, он должен был оставаться в живых. Я не мог и предположить, что вам удастся его одолеть. Я даже и не рассчитывал, что вы вообще пойдете против него. Как оказалось, мои базы данных далеко не идеальны, я и сам могу ошибаться, а значит моя теорема предопределения может оказаться пустышкой, которая просто пытается предугадать будущее, но при этом действует как дешевый оракул или гадалка, чьи способности в предсказывании будущего слишком сомнительны, чтобы вообще пытаться их учесть. Развитие и смерть Вселенной отныне идет иначе, и я думаю, что вы и вправду не остановитесь на достигнутом. Конец Вселенной выглядит более размытым, неопределенным, всё более и более хаотичным, дифференциальным. Однако отклонение от предыдущего курса развития Вселенной пусть и велико, но не настолько катастрофично. Ещё есть возможность залатать математическую брешь. Изменить переменную, сделать её константой…

— Изменить меня, — дополнила его речь Эмелис. — Да, я понимаю. Но мои убеждения идут в разрез с твоими. Потому что я не могу быть уверена в твоей