Ник действительно оставил мне эти деньги, я нашла их там,где был склад оружия. Чем больше я думала о Нике, тем чаще в голову приходиламысль: не я его убила, он просто позволил мне себя убить. И тогда на менянакатывала тоска. Странное дело, я думала о нем гораздо больше, чем о Машке.Может, потому, что в предстоящем деле Ник был бы мне незаменимым помощником,впрочем, на роль помощника он бы никогда не согласился, зато мысль перестрелятьшесть человек не вызвала бы у него нервной дрожи и уж тем более угрызенийсовести. Он проделал бы все это спокойно и обстоятельно, ни секунды несомневаясь в успехе.

– А почему, собственно, вы выбрали именно этоготипа? – спросил Антон, разглядывая портреты в спальне Ника, когда мывернулись в дом.

– Они у меня в алфавитном порядке, – серьезноответила я, но он все равно решил, что я издеваюсь. – Первым номеромдолжен быть Долгих, но он вернется в город только через несколько дней.

– Значит, это он всем заправляет?

– Возможно.

– Вы не уверены?

– Нет. Но у меня с ним личные счеты.

– А в целом вы воспринимаете свою затею как делообщественное? – не удержался он.

– Вы бы лучше подумали, где взять мотоцикл, –ответила я и распахнула дверь, предлагая ему удалиться.

Вытянувшись под простыней, я прислушивалась к шагам Антона.Пять шагов в одну сторону, разворот, пять в другую. Я посмотрела на часы:половина второго. И досадливо чертыхнулась. Мне хотелось, чтобы он пересталбродить, лег, в конце концов, а еще лучше уснул. Его нервозность, его понятныйстрах перед тем, что произойдет завтра, вызывали мучительную жалость, и вместес тем он раздражал меня. Я накрыла голову подушкой, подумав: «Бедняга», и этобыло моей последней мыслью. Наверное, я думала об этом даже во сне, потому чтов ту ночь он мне приснился. Во сне он был веселым, стоял рядом и обнимал меняза плечи крепко и уверенно. Мы ждали Машку возле трапа самолета, пассажирыспускались бесконечной вереницей. Машки среди них не было, но мы были веселы итерпеливы, потому что знали: еще немного, и мы ее увидим. Это продолжалось дотех пор, пока я не вспомнила, что Машку убили, и тогда я проснулась. Было ровносемь. Я немного полежала, думая о своем сне и о том, что мне предстоит. Жаль,что во сне я так и не увидела Машку. Ну, что ж, может, и вправду скоровстретимся.

Я легко поднялась и осторожно прошла в ванную. Дверь вкомнате Антона была чуть приоткрыта. Он спал, раскинув руки, выглядел как-тобеспомощно, совсем по-детски. Я смотрела на него, прислонившись к двери, иулыбалась, радуясь тому, что он спит. Через десять минут я очень тихо покинуладом. Еще вчера, там, на перекрестке, я решила, что пойду одна. Не то чтобы ясомневалась в Антоне, просто мне было жаль его, ни к чему делать человекаубийцей, особенно против его воли. Стрелять, управляя мотоциклом, я не могла,впрочем, я понятия не имела, как вообще обращаться с мотоциклом, поэтомувчерашний план мысленно откорректировала. Перекресток не годится, там мнепросто некуда будет уйти на своих двоих. Но дальше было очень удобное место,где нужная мне машина появится в 9.20. В это время там всегда пробки, именно вэтом месте застрелили Елену. Может, поэтому я и выбрала его? Как знать…

Я дошла до автобусной остановки. Чтобы не примелькаться,каждый раз я отправлялась в город с разных остановок и разными маршрутами,из-за этого приходилось преодолевать пешком большие расстояния. Этот маршрутбыл не очень удобен, далековато до конечного пункта, но времени у меня былодостаточно. В городе я передвигалась пешком. На проспекте свернула вподворотню, ту самую, которой воспользовался убийца Елены, и теперь с празднымвидом поглядывала на толпу. Поток машин двигался медленно, однако этообстоятельство не очень меня беспокоило. Почему-то я была уверена, что всепройдет, как надо, и на этом месте мне непременно повезет. Впрочем, тогда я недумала над тем, что мне предстоит, просто ждала машину, не испытывая ни страха,ни беспокойства.

Автомобиль появился, когда часы показывали 9.22, и в этотмомент движение замерло, как по команде. А я шагнула с тротуара. На мне былаплотная жилетка с большим карманом на животе. Держа в нем руки, я, лавируямежду машин и приблизившись к джипу, с улыбкой постучала по тонированномустеклу. Этот тип был настолько глуп или беспечен, что открыл окно. Может, онпросто был настроен добродушно в то утро и решил узнать, что от негопотребовалось девчонке с косичками в лихо заломленном на одно ухо берете. Стеклоплавно поехало вниз, а я совсем рядом увидела его физиономию.

– Простите, – начала я, в ту же секунду рука мояметнулась к окну, и я выстрелила прямо в его лицо, один раз, другой, а потомеще третий, в охранника, что сидел рядом с ним. Тот пытался открыть дверь, доконца так и не поняв, что произошло.

Даже в уличном шуме выстрелы прозвучали оглушительно громко.Зажегся зеленый свет, и машины медленно поползли вперед, а я бросилась вподворотню, не оглядываясь, слыша нарастающий гул за своей спиной.

– Девчонка, девчонка! – заорал кто-то, но я ужебыла во дворе. Стянула с головы берет и сунула в карман. Быстрым шагом вышла впереулок. Через две минуты я оказалась возле здания универмага, прошла еще стометров и запрыгнула в троллейбус, который как раз отходил от остановки.

Антона в доме не было. Я представила, как он проснулся и, необнаружив меня в комнате. бестолково заметался по дому. Может, в первую послепробуждения минуту ему даже показалась забавной мысль, что мы попросту проспалисвое преступление. Глупо было надеяться, что он останется здесь терпеливо ждатьменя. Где он сейчас? Скорее всего, мечется на перекрестке. Хотя нет, временипрошло много, он должен был понять, что я изменила планы.

Хотелось верить, что он не забудет про осторожность. Через двадцатьминут от моего недавнего спокойствия и следа не осталось. Я всерьез думалаотправиться на проспект и попробовать отыскать Антона. Идиотская затея, носидеть и ждать было невыносимо. Я сварила кофе и заставила себя сесть за стол,кофе был мне не нужен. Беспокойство нарастало, переходя в панику. И в этотмомент хлопнула входная дверь, и я услышала его шаги.

– Я здесь! – крикнула я, и Антон появился в кухне.Взглянув на него, я почувствовала себя очень неуютно, в первое мгновение дажерешила, что он ударит меня, но Антон вздохнул и закрыл глаза, как будто пыталсясправиться с головокружением. – Хотите кофе? – предложила я, торопясьпридать нашему разговору спокойное направление.

– Что вы натворили? – зло спросил он. Вместонедавней радости, что я жива, теперь в нем чувствовалась ярость, граничащая сненавистью.

– Это вы к чему? – нахмурившись, задала я вопрос.

– Там два трупа.