Таковы удивительные успехи англо-индийской торговли, сделанные в XIX столетии, и они способствуют, как вы сами заметите, постепенному сближению двух населений, а не постепенному их отдалению друг от друга. Таким образом, хотя прямые политические следствия разрыва были бы незначительны, экономические его следствия были бы громадны. Ибо мы должны помнить, что эти коммерческие сношения обязаны своим возникновением политической связи двух стран и могли бы прекратиться, если бы Индия сделалась независимою, и неизбежно прекратились бы, если бы она подпала под власть другой европейской державы, например России. В начале девятнадцатого столетия Англия могла бы довольно спокойно отказаться от Индии, и ее войны с Францией из-за коммерческих факторий в Мадрасе, Бомбее и Калькутте не имели, пожалуй, достаточного основания: торговля, которая велась в этих станциях, была ничтожна. Теперь дело обстоит иначе: коммерческая ставка Англии в Индии очень значительна, то есть она теснее связана с Индией, чем раньше. Взгляните также на нравственное сближение, происшедшее за это время между Англией и Индией. Первоначально англичане вовсе не интересовались делами индусов, среди которых они учредили коммерческие станции. Империя Могола и ее распадение Англии не задевали. Для нее было безразлично, имеют ли индусы хорошее правление или стали добычею вооруженных грабителей. Даже тогда, когда англичане начали завоевывать Индию, они мало думали об индусах и совершали завоевание отчасти с целью оказать отпор французам, отчасти желая защитить свои фактории от внезапных нападений. Такое равнодушие со стороны англичан к благосостоянию туземцев продолжалось долго и после того, как Компания сделалась верховной владычицей Индии. Адам Смит, писавший в восьмидесятых годах запрошлого века, то есть в исходе правления Уоррена Гестингса, говорит, что никогда не было правительства, столь равнодушного к благу своих подданных. Это было естественным следствием того ложного положения, в котором очутилась Компания, обратившись из торгового предприятия в правительство. Эта аномалия и ее следствия должны были длиться, пока существовала Компания. Но с 1858 года Компания устранена. Даже подобие эгоистических целей исчезло; теперешнее правительство является настолько искренним и отеческим, насколько может быть правительство; оно отреклось, как я уже объяснил, от лицемерной идеи не сообщать высшего света знания индусам якобы на том основании, что они в нем не нуждаются.

В то же время введение телеграфа и сокращение пути в Индию, сначала по суше, а затем Суэцким каналом, сделало ее еще доступнее для Англии. Нередко утверждали, что это повлечет за собою дурные последствия, что постоянное вмешательство Даунинг-стрит, и особенно английского общественного мнения, окажется вредным. Допустим это ради полноты аргументации. Мы не разбираем теперь вопроса, желательно ли или нежелательно, чтобы Индия теснее соединилась с Англией. В настоящую минуту нас занимает тот факт, что, к добру ли или к злу, но связь между Англией и Индией не ослабевает, а крепнет.

Герб Британской Ост-Индской компании

Обратим еще раз внимание на то, с какой быстротой расширяются сношения англичан с Индией. Кённингам (Cunningham) в своем недавно изданном сочинении «Британская Индия и ее правители» (British India and its Rulers) сравнивает увеличение внешней торговли Индии между 1820 и 1880 годами с увеличением внешней торговли самой Великобритании за тот же период. Расширение внешней торговли Англии часто возбуждало удивление: с 80 миллионов она возросла до 650 миллионов фунтов стерлингов; Кённингам показывает, что увеличение индийской торговли за то же время было еще значительнее, а так как само собою разумеется, что Индия ведет внешнюю торговлю преимущественно с Англией, то из этого следует, что стремление к коммерческому единению между двумя странами изумительно сильно, так что лет через пятьдесят, если не случится какой-либо катастрофы, единение это будет несравненно теснее, чем оно является в настоящее время.

Если мы скомбинируем вместе все приведенные мною доселе факты, чтобы составить себе представление об индийской империи, то получим очень странную картину. Перед нами империя, подобная Римской империи; Англия занимает в ней положение не только правящей, но обучающей, цивилизующей расы; как в браке Фауста с Еленой греческой, в этой империи одна эпоха сочетается с другою – новый европейский дух сочетается со средневековым духом Азии; империя стоит в отдалении, не платя Англии никакой дани, но и не стоит ей ничего (если не считать лишнего бремени, которое империя налагает на иностранную политику Англии); она не изменяет и не влияет заметным образом на деловую внутреннюю политику Англии, и тем не менее империя стоит прочно, и власть над нею не слабнет, а заметно крепнет. Единение Англии с Индией, кажущееся таким неестественным, делается с необыкновенной быстротой все теснее и теснее под влиянием современных мировых условий, благоприятствующих обширным политическим союзам. Все это составляет самую странную, самую любопытную и, быть может, самую поучительную главу в истории Англии. Она возбудила много пустой похвальбы со стороны одних, тогда как те, кто глубже вникает в вопрос, склонны были смотреть на все предприятие с отчаянием, как на романтическую авантюру, не могущую привести к солидным результатам. Но с течением времени становится виднее рука Провидения, которое превыше всех государственных людей мира, и постепенно выясняется, что здание, так слепо сооруженное, может сделаться частью вечного дворца цивилизации, что завоевание Индии, самый странный из подвигов Англии, может, в конце концов, оказаться самым величайшим ее подвигом.

Здесь нам надо опять обратиться от настоящего к прошедшему и посмотреть, как могло случиться, что Англия пошла на подобное предприятие. Я посвятил одну лекцию исторической справке о том, как могла Англия подчинить своей власти индийский народ; теперь нас занимает другой вопрос. Тогда мы спрашивали себя – как? Теперь спрашиваем – зачем? Мы видим, что для создания империи не требовалось ни сверхъестественной силы, ни гения, но, спрашивается, какие мотивы побуждали англичан создавать ее? Сколько жизней, благородных, геройских и трудолюбивых, посвящено было созиданию этого здания империи! Что же ими руководило? Если они действовали по приказанию, то какой был мотив у дававших им эти приказания? Если это было делом Компании, то почему Компания могла желать завоевать Индию, и чего она домогалась? Если же это было делом английского правительства, то какую цель имело оно в виду, и как могло оно оправдать такое предприятие перед парламентом? Англичане иногда выказывали слишком много воинственности, но, во всяком случае, главные войны, которые они вели, имели по крайней мере внешний вид оборонительных войн. Они никогда не увлекались завоеваниями ради завоеваний. Что же имели они в виду в данном случае?

Приобретение это не доставило английскому правительству решительно никаких выгод, ибо если завоевание Индии не запутало его бюджета, то оно и не облегчило его никакой данью. Если мы захотим открыть виновника по старому способу, поставив вопрос: cui bono? – то есть кто получил выгоды? – то ответ ясен: выгодами воспользовалась английская торговля. Англия ведет с Индией крупную торговлю. Торговля эта достигает громадных размеров, и она обеспечена за Англией только до тех пор, пока Англия держит в своих руках правление Индии. В этом, без сомнения, самая существенная сторона приобретения, которое ставит Англию в выгодное положение, ибо она по опыту знает, как упорны иностранные правительства в своем протекционизме. Однако можно ли считать, что торговля была единственной целью, которую англичане имели в виду?