— Сзади! — выкрикнула стражница.

Пока Кейл оборачивался, гигантский червь раскрыл книгу. Голову твари окутало облачко сияющего золотого текста.

Кейл метнул копье. Поздно: не обращая внимания на свист летящего копья, червь просунул голову на страницы фолианта. В тот же миг все тело конструкта приняло текстовую форму и нырнуло внутрь вслед за головой.

Копье Кейла пронзило пустоту, а гримуар упал на пол и захлопнулся.

— Проклятие! Отойди от книги! — приказала Амади. Кейл проворно отскочил в сторону. Стражница подбежала и накрыла зараженный том толстым щитом магнуса.

— Магистр, что случилось? — раздался испуганный голос. Паренек, который привел их в библиотеку, с ошарашенным видом уставился на Кейла. Амади покосилась на мальчика и продолжила пеленать книгу простынями магнуса.

— Что это были за твари? — не унимался паренек.

Кейл присел на корточки и заглянул мальчику в глаза.

— Ты как, в порядке? Угроза устранена, но на всякий случай нужно отойти подальше.

Мальчик кивнул, позволяя Кейлу себя увести.

— Что это было?

— Книжные черви, — мрачно объяснил Кейл. — Зловредные чары, которые атакуют манускрипты. Они пожирают текст, чтобы позднее с его помощью копировать себя. Если червей становится слишком много, гримуар взрывается. Когда это происходит, черви расползаются по другим книгам.

— И один из них только что залез в ту книгу?..

— Да, поэтому магистр накладывает на нее сдерживающее заклятие. В случае взрыва оно нас защитит.

Прежде Амади не доводилось изолировать зараженный кодекс: подняв глаза и увидев вереницу спешащих ей на помощь библиотекарей, она испытала облегчение. Впереди шагала невысокого роста полная пожилая женщина в мантии архимага — судя по знакам отличия, помощница ректора.

— Стражница Амади Океке из Астрофела, я полагаю? — прогудела она. Изборожденное морщинами лицо обрамлял жидкий венчик седых волос. Судя по оранжевой оторочке капюшона, помощница ректора была библиотекарем. Приняв во внимание высокий ранг волшебницы, Амади решила, что перед ней — декан библиотекарского факультета, главный библиотекарь Звездной академии.

— К вашим услугам, магистр, — выпалила Амади, мысленно кляня себя за то, что не запомнила имя женщины.

Декан перешла прямо к делу:

— Доложите обстановку.

— В результате жестокого взрыва библиотека была атакована четырьмя книжными червями, конструктами четвертого класса, — отчеканила Амади. — Трое благополучно развеяны, однако последний успел заразить одну из книг.

Старуха кивком указала на стоящего позади нее библиотекаря.

— Передайте это магистру Луро. Он снимет заклятие или уничтожит книгу.

Амади вручила зараженный гримуар молодому архимагу, который вышел вперед.

Помощница ректора некоторое время разглядывала стражницу.

— Магистр, мы столкнулись с доселе невиданным нашествием книжных червей. Защитные чары вокруг Звездной академии — едва ли не самые прочные в мире, и все же этим заклятиям каким-то образом удалось проникнуть внутрь и захватить четыре библиотеки. Черви уничтожают бесценные манускрипты один за другим. — Старуха покачала головой. — Они обладают третичным восприятием и написаны на странном языке, неуязвимом для любых мер воздействия, кроме самых разрушительных. Ясно одно: колдун, который их создал, прекрасно разбирается в вопросах текстового интеллекта.

— Текстового интеллекта? — повторила Амади. Специальность Шеннона!

— Вот именно, — продолжила декан. — Пока мы не остановим заражение, мне понадобятся все свободные стражники до единого. Нельзя допустить, чтобы иностранные делегаты увидели, какой хаос здесь творится. На карту поставлена честь академии!

Словно в подтверждение ее слов, на дальнем мосту расцвел огромный серебряный шар. Миг спустя библиотеку сотряс жуткий грохот, похожий на раскат грома.

Амади вздрогнула.

— Да, магистр, сию же минуту.

Но ее собеседница уже стремительно удалялась в направлении взрыва. Свита из библиотекарей поспешила следом.

Амади повернулась к секретарю.

— Разбуди спящих авторов и отмени все задания, кроме самых важных. Пусть срочно отрапортуют декану.

Кейл вскинул брови.

— А как же Барабанная башня и магистр Шеннон?

Амади тяжело вздохнула.

— Пусть двое следят за Шенноном, остальную охрану — с Барабанной башни и апартаментов лингвиста — снимите. Позже мы их вернем.

— Будет сделано, магистр, — сказал Кейл и выбежал из библиотеки.

Странным образом Нико знал, что спит и видит сон.

Вокруг него разворачивался туннель из серых и черных рун — нескончаемая и бессмысленная вереница начертанных кем-то строк. Он шел вперед под круглым сводом. Откуда-то сверху прозвучал голос магистра Шеннона: «Не понимаю… Черепахи?» Потом его собственный: «Взгляните, тот же узор из шестиугольников… — неразборчивый гул и последнее слово — …панциря».

Голоса стихли, сменившись серией ритмичных постукиваний.

Вдруг Нико понял, что стоит в пещере из недавнего кошмара: тот же низкий потолок, серая земля, черный каменный стол, а на столе — тело в белых одеждах. И та же рука в перчатке сжимает изумрудную слезу.

Он заметил лишь одну новую деталь: позади черного стола теперь находился каменный обелиск, высотой в человеческий рост, а шириной — с круп лошади. Вдоль всего монумента — от верха до основания — струились три вертикальные волнистые линии.

Из-под земли, качаясь от дуновений неощутимого (по крайней мере, для Нико) ветерка, пробивались белые вьющиеся стебли. Пустив покрытые бледными листочками ростки, стебли плюща начали переплетаться. В мгновение ока пол покрыл густой, по колено, ковер из разросшегося плюща-альбиноса.

— Я был его рабом, — пророкотал чей-то тихий голос. Казалось, он доносится со всех сторон. — Я зарезал его и утопил в реке. — Голос стал громче. — Я зарезал демона!

Нико попытался бежать — не вышло: лодыжки обвил бледный плющ. Попробовал крикнуть — гортань засаднило, и из пересохшего горла вырвался лишь протяжный свист. Он потянулся вниз, чтобы расправиться с опутавшими ноги сорняками, и застыл на месте: его ладони были покрыты шестиугольными, словно на черепашьем панцире, пластинами.

Внезапно тело Нико — от кончиков волос до пальцев на ногах — перестало его слушаться; замурованный в толстом черном панцире, юноша мог пошевелить разве что глазами да веками.

— Я ЗАРЕЗАЛ ЕГО И УТОПИЛ В РЕКЕ!

Слепящий алый свет окутал какографа. Панцирь раскололся, и каждую мышцу пронзила нестерпимая боль.