– Нет, мне не надо. А Парамонов керосин брал?

– Дважды. Кладовщик без моего позволения не выдаст. Ныне товар дефицитный.

– Да? Напишите мне сейчас, когда Парамонов брал и сколько?

Матвей уселся на место задержанного Парамонова. Вот где брал керосин поджигатель. И теперь не отвертится. Жаль только, слова информатора использовать нельзя даже в суде. Иначе через присутствующих в зале станет известно. С информатором могут не общаться, а хуже всего – в темной подворотне камнем голову пробить, либо ножом в спину ударить. Без информаторов ни царской жандармерии работать затруднительно, ни большевистской ЧК, ни советской милиции. И ничего нового не придумано в сыскном деле, разве только в начале века стали использовать дактилоскопию (снятие отпечатков пальцев) и фотографию преступников. Но важнейшая часть – информаторы. Для повышения самооценки их называли секретными сотрудниками, как при советской власти, либо агентами, платили небольшую зарплату или разовые выплаты. Но суть оставалась – доносчики. Многие тайные сообщества, как политические, так и уголовные банды без них раскрыть было бы затруднительно. И все же Матвей их не уважал. Сказано же в Библии – единожды предав, кто тебе поверит?

Председатель артели писал бумагу старательно и долго, выводя каждую букву. Видно было, для него это занятие редкое, привычнее напильник или ножовка. Матвей написанное прочитал, убрал в портфель. Не так давно обзавелся кожаным портфелем по моде тех лет. У нарождающейся советской бюрократии появились привычки, своеобразный внешний вид – полувоенный френч, сапоги, фуражка с околышем и портфель. И даже сленг своеобразный, казенно-формальный.

О задержании подозреваемого в поджоге Матвей доложил начальству, получив одобрение.

– Можешь поощрить подчиненных, участвовавших в розыске, пиши представление и получи на складе отрезы из габардина, по два метра на награжденного.

Из материала можно сшить костюм либо френч. Но костюм сподручнее, в нем сотрудник ЧК вполне сойдет за штатского, не будет привлекать внимание.

Арестованного и следственное дело передали в следственный отдел, хотя Матвей лично бы расстрелял поджигателя. Уничтожать хлеб, когда в стране голод, это не борьба с режимом, а борьба с народом. Впрочем, как позже узнал Матвей, суд в самом деле приговорил Парамонова к высшей мере социальной защиты – расстрелу.

Матвей с подчиненным сотрудником отрезы в хозяйственном управлении успел получить, а вручить сразу не получилось. Звонок от дежурного спутал все планы.

– С Московского вокзала дежурный телефонировал, просил подъехать.

– Буду.

Матвей взял с собой Славина, молодого парня, направленного партией на службу в ЧК. Ранее вокзал назывался Николаевским. С приходом большевиков его переименовали. Все упоминания о царях новая власть старалась уничтожить. Начали с памятников, потом переименовывали улицы, площади, мосты, вокзалы.

Сразу прошли в отделение рабоче-крестьянской милиции на транспорте, предъявили удостоверения.

– Тут такое дело, – начал дежурный. – Наш сотрудник Беспалов заметил на путях человека с чемоданчиком. Если бы человек в железнодорожной форме был, то дело привычное. Поездные бригады на смену приходят в любое время дня и ночи. А то гражданин в цивильном, да еще завидев нашего сотрудника, попытался скрыться, пролез под вагон и стал пути перебегать. Наш сотрудник приказал ему остановиться, побежал за ним, да неудачно. Упал, подвернул ногу. Сейчас он в здравпункте вокзала, его доктор осматривает.

– Так в чем проблема, почему нам телефонировали?

Ну, упустил милиционер гражданина, да еще ногу подвернул, это его проблемы.

– А вот!

Дежурный поднял и водрузил на стол небольшой деревянный чемоданчик. Обычно такие используют поездные бригады – машинисты, кочегары, кондукторы. Дежурный расстегнул замочек, откинул крышку. Ни Матвей, ни Славин не смогли сдержать возгласов удивления. Чемоданчик был полон денег. Причем явно не бывших в обращении, все купюры новые, не захватанные пальцами, не помятые. Неизвестный сбросил чемодан, как улику. И если бы не травма милиционера, тот бы его задержал.

– Деньги считали?

– Никак нет.

– Берите свидетелей, два человека, обязательно лиц незаинтересованных, считайте, пишите протокол. А я побеседую с Беспаловым. Где здравпункт?

– Налево от дежурной части, там вывеска есть.

Милиционер лежал на кушетке, фельдшер бинтовал ему ногу. Беспалов при виде Матвея дернулся встать.

– Лежите.

И к фельдшеру:

– Что у него?

– Предполагаю перелом. Надо везти в больницу, к доктору.

– Я задержу его на несколько минут.

Матвей опросил милиционера – как выглядел незнакомец, откуда шел? И почему милиционер не сделал предупредительный выстрел вверх, чтобы задержать мужчину.

– Кто знал, что у него в чемодане? Мало ли – сокращал человек путь, бывает.

– Лицо видели?

– Далеко, черт не разобрать. По походке – молодой, не старше тридцати. Среднего роста и телосложения, двигается быстро.

– М-да.

По таким приметам найти невозможно. И отпечатки пальцев с чемодана не взять, за него уже держались и Беспалов и дежурный.

Матвей написал протокол допроса свидетеля, дал милиционеру на подпись. Вернулся в дежурную часть. Деньги еще считали, потому что много было. Деньги явно не трудовые, их никто не бросит, если мозолями заработаны. И, что вызвало подозрение, их сохранность. Уж больно новые купюры, как будто только из типографии, только номинал разный. Не хотелось Матвею связываться с чемоданчиком, дело наверняка трудное будет, «висяк».

Подсчет закончили, когда объявили сумму, все ахнули. Два с половиной миллиона послереформенных рублей. По курсу – 1 рубль 94 копейки за американский доллар. Правительство провело денежную реформу, выпустило золотые червонцы.

Во времена Екатерины Второй за один рубль давали 1,39 доллара. После финансовой реформы Витте в 1897 году курс золотого рубля стал 1,94 доллара. При Николае II рубль имел сто процентов золотого обеспечения, свободно обменивался в банках Лондона, Парижа, Берлина, Вены, Рима. С началом Первой мировой войны курс рубля стал падать. В 1916 году доллар стоил 6,7 рубля. В 1917-м – 11 рублей, в 1918-м – 31,25 рубля, опустившись в 1923 году до 2,352 рубля. Инфляция и обесценение просто жуткое.

Так что сейчас в чемоданчике, невзрачном с виду, целое состояние. Такой чемоданчик надо перевозить с вооруженной охраной. После подписания актов Матвей забрал чемоданчик и на Гороховую, в ЧК. Чемодан со всей наличностью сдал на экспертизу. И уже к вечеру получил ответ – все купюры фальшивые, высокого качества. Матвей сам пошел к экспертам.

– Ошибки быть не может?

– Исключено. Нет водяных знаков. Но уровень высокий. Не исключено, что делали в типографии и оборудование новое, может даже импортное.