Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я об этом знаю.
– Ты тоже так собираешься? Уничтожить себя?
Каким неторопливым, задумчивым стал Монах! Его всегда отличало сдержанное прямодушие, но это было нечто более глубокое. В его молчании слышался поиск. Оно вдохновляло.
– Между нами прозвучала ложь. Я солгал. Сейчас я собираюсь позволить правде вернуть меня к себе. Если я не переживу этого процесса, так тому и быть.
– Нам нужно подобрать более вразумительную причину.
– Нет. Правда. Всё равно они предположат, что я лгу.
– Доверие зарабатывается со временем. Им нужно будет что-нибудь взамен. Можешь мне что-нибудь дать?
– На этот раз расскажу тебе кое-что, о чём они, похоже, уже знают. В следующий – чуть больше.
– А-а. Мы собираемся переступить черту, но не собираемся её перескакивать.
– Те, кто возвращается с Севера, говорят, что близится большое наступление. Нескоро. Вероятно, в районе следующего Тета.
– Ничего такого не слышал.
– Твой полковник слышал. Наверняка до него доходили слухи. Но я тебе так скажу: это не слух. Это витает в воздухе. Оно уже близко.
– Он захочет тебя допросить. Устроить допрос на пару дней. Стандартная процедура.
– Не держи меня за дурака.
– Прости.
– Я и контролирую весь процесс. Иначе никак.
– Как скажешь.
– Мне нужно время, прежде чем выдать ему что-нибудь конкретное, что-нибудь, что он сможет подтвердить.
– Ладно.
– Мне нужно время. Я ещё не готов переступить черту.
* * *
Соседские петухи пропели в третий раз. Лишь ненадёжнейший кусочек ночи перед рассветом оставался у Чунга на то, чтобы выбраться из околотка Хао – миновать плодовые деревья, земляные дворы, дощатые домики, мерцающие огоньки в окнах кухонь у редких «жаворонков», сточную канаву, петляющую среди участков. Он завидовал другу, завидовал этой незатейливой мирной жизни.
Когда Чунг достиг автомагистрали, то притормозил, чтобы зажечь окурок и понаблюдать, как парочка пекарских сыновей на велосипедах проскользнула в тишине мимо, развозя утренний хлеб.
Он припомнил, как бродил рука об руку с Хао в ровно такой же предрассветный час, но по совсем иной вселенной: два буйных молодчика шатались по округе, слишком пьяные от похищенной рисовой водки, чтобы волноваться о том, как их накажет учитель. В точности восстановил в памяти, какого размера и цвета была той ночью луна, и как безоглядно дружелюбен был тот юный мир, и как их голоса горланили старинную песню:
Вчера вдоль дороги тебя я, мой друг, провожал…
Сегодня тебе на могилу цветок выбирал…
* * *
В обед второго января, его первого полного дня в стране пребывания, Шкип Сэндс ждал дядю в «Club Nautique»[56] у берега реки Сайгон. Противоположный берег ниже по течению загромождали джонки, сампаны и хижины, но на бурой глади воды не наблюдалось почти никакого движения. Он изучил меню, совершенно потерял аппетит, повертел в руках столовые приборы, повслушивался в шумную многоголосицу птичьих трелей – какие-то из них были мелодичны почти до сентиментальности, другие звучали сердито. Вдоль хребта стекал ручеёк пота. Взгляд Шкипа упал на посетителя за соседним столиком – азиата с невероятно обильной чёрной растительностью, спадающей с черепа и прикрывающей затылок и шею. Напротив от мужчины сидела женщина с обезьянкой на коленях. Женщина хмурилась – обезьянка её не веселила, да и меню не добавляло радости.
Единственный, очень громкий выстрел – миномёт? ракета? звуковой хлопок от самолёта? – посеял в клубе замешательство. Обезьянка метнулась прочь от хозяйки, до отказа натянула поводок и заплясала туда-сюда под столиком. Несколько клиентов встали. Столики затихли, а официанты собрались у перил поглазеть вверх по реке в сторону центра города. Кто-то засмеялся, другие заговорили, посуда снова зазвякала о фарфор, всё вернулось на круги своя.
Как раз в это время на террасу вошёл полковник Сэндс и произнёс:
– Располагайся, мальчик мой.
Полковник летел сюда на вертушке от самой горы Доброго Жребия, так что Шкип всё понимал. Дядины брезентовые берцы и манжеты забрызгало красноватой грязью, но одет он был по-повседневному и выглядел столь обыкновенно, что становилось не по себе, – как будто заботили его только местные пейзажи да площадка для гольфа. В руке он уже сжимал высокий бокал виски.
Шкип сел напротив.
– Все хорошо? Тебе, насколько знаю, уже предоставили койку.
– Да.
– Когда заселился?
– Сегодня ночью.
– Виделся с кем-нибудь из посольства?
– Нет ещё.
– Что у нас сегодня по плану?
– Господин полковник, а позвольте у вас сразу же спросить кое-что про Сан-Маркос.
– Прямо вот так, не поевши?
– Мне нужно кое-что прояснить.
– Разумеется.
– Вы передавали приказы майору?
– Майору?
– Ну, Агинальдо! Майор! Когда мы в последний раз виделись.
– Точно. Пансионат «Дель-Монте». Сан-Карлос.
– Сан-Маркос.
– Точно.
– Агинальдо. Филиппинец.
– Да. Филиппинец. Нет. Не было у меня под началом никаких филиппинцев.
– А что насчёт того немца? Он был твой?
– Это политотдел в Маниле всеми заправляет. А я – не политотдел. Я просто больной пёс, которого они всё никак не решатся пристрелить.
– Ладно. Наверно, мне не стоит продолжать.
– Нет-нет. Раз уж начал, так чего теперь заднюю включать? В чём проблема-то?
– Наверно, это некстати.
– Иди ко мне. Мы же работаем вместе. Давай доделаем всё до конца.
– Прекрасно. Тогда что насчёт Кариньяна?
– Кого?
– Кариньяна, сэр. Священника с Минданао.
Теперь, чувствовал Шкип, дядя оценил, насколько он серьёзен.
– Ах да, – вспомнил полковник. – Отец Кариньян. Коллаборационист. Кто-то положил конец его страданиям.
– Кто именно?
– Если я правильно помню, операцию организовало командование филиппинской армии. Так мы поняли из донесения.
– Я сам писал это донесение. Ехал верхом на осле всю дорогу до подстанции «Голоса Америки» под Карменом и послал шифровку рапорта в Манилу, чтобы её переадресовали вам, всё согласно полученным указаниям. И я лишь упомянул местную армию – совсем походя.
– Я уверен, это была операция филиппинской армии. И тем более уверен, что руководил ею наш приятель Эдди Агинальдо. К тому же, у нас была тысяча причин считать, что этот Кариньян вовлечён в оружейный трафик и распространяет оружие среди группировок исламских боевиков на Минданао.
– Священника убили дротиком. Сумпитаном, как его там называют.
– Это оружие туземцев.
– Ни разу такого не видел, кроме как в руках у того немца в «Дель-Монте».
– Ясно.
– Вы не руководили немцем.
– Ну я же сказал, нет.
– Мне этого достаточно.
– Да мне плевать, достаточно тебе или нет.
– Да идите вы на хуй, сэр.
– Ясно. – Пока полковник обдумывал ответную реплику и водил пальцем, дрожащим пальцем, по краешку бокала, Шкип как-то сник. Для этого нападения он заковал душу в броню. Но не ожидал, что с ходу попадёт в незащищённую плоть. – Что ж, – проговорил полковник, – повторюсь, но